– Бранко, слышь, – негромко позвал Всеволод. – Зачем перевальной заставе вторая стена – в тылу? От нечисти берегутся?

– Нечисть такой стеной не остановишь, – невесело усмехнулся волох. – От людей эта преграда.

– От татар, что ли? Так ведь ушли они. И ты вроде говорил, будто другими перевалами. Или нет? Или не ушли?

Бранко махнул рукой:

– Татары тут ни при чем. Свои лиходеи сейчас страшны, что бесчинства творят, кои и степнякам не снились.

– Свои? – не понял Всеволод.

– Ну да, свои. Неспокойно в трансильванских землях, потому и порядка никакого. Да и откуда ему взяться, порядку-то? По ночам нечисти полно всюду. У немцев сил едва-едва хватает, чтоб орденскую Черную Крепость удержать. Королевское войско разбито кочевниками, сам Бела бежал, герцогские, воеводские и баронские дружины тоже рассеяны и изгнаны за пределы королевства. Татары вон и те из Эрдея отступили.

Зато для лихих людей и разбойных ватаг нынче раздолье. Мародерствуют безнаказанно, нападают на поселения и города, где народец какой-никакой еще остался, грабят обозы беженцев. Да ладно бы просто грабили – убивают ведь людей без нужды и без счета. Озверели совсем, хуже темных тварей стали.

– Что ж за душегубцы такие? – нахмурился Всеволод.

Мародеров он на дух не переносил.

– Несколько крупных чет[18]объединились в вольную дружину. Все – головорезы сплошь, отребье, по которому виселица и плаха давно плачут. Объявили себя черными хайдуками. Носят на шапках и шлемах черные фазаньи перья, – (Всеволод невольно поискал глазами шлем Золтана. Нашел неподалеку. Нет, у того перо темно-красное), – рыскают под черным стягом, народ казнят почем зря и без всякой жалости. А ежели кого в полон берут, так тем несчастным впору позавидовать мертвым...

– Погоди-погоди, – перебил Всеволод. – А что ж лиходеи ваши так черный цвет возлюбили?

– Да потому что черные хайдуки эти именуют себя не иначе, как слугами Черного Господаря.

– Нешто в самом деле – евойные слуги? – поразился Всеволод.

– Да какое там! – дернул головой волох. – Врут. Но ведь черные дела завсегда проще творить, прикрываясь черным же именем. И страху же опять нагнать... Беженцы, что спасаются из трансильванских земель, уж не знают, кого бояться больше. Оборотней-вриколаков, кровопийц-стригоев или черных хайдуков. И сдается мне, хайдуков все же они опасаются больше. Такое, бывает, о них рассказывают... Говорят даже, будто изверги эти пленниками своими темных тварей кормят и тем от них якобы откупаются.

– Эка мерзость! – поморщился Всеволод.

– Но я так думаю, это тоже вранье. Скорее всего, вранье... Людей в Эрдее сейчас мало. Всех пришлых тварей Шоломанчи ими не накормишь. Последние храбрецы и упрямцы уходят уже за Карпаты или в пушту. Все уходят. Поняли потому как, что такой набег по лесам-горам не пересидишь.

– Вот именно. Все бегут, все прочь уходят, а вы, наоборот, в самое пекло лезете...

Голос, неожиданно прозвучавший сзади, был гундосливым, насмешливым. И знакомым.

Всеволод повернул коня. Рядом – уже совсем рядом, у стремени, – стоял старшой перевальной заставы – тот самый, с перебитым носом. Золтан Эшти. Шекелис. Говорил вот только этот шекелис на русском. Неплохо говорил. Правда, с каждым словом, с каждым выдохом угорского сотника воздух вокруг наполнялся густым и неприятным запахом. Чеснок...

Левая рука Золтана лежала на золоченой рукояти сабли с широким и чуть изогнутым на восточный лад клинком. Правой шекелис удерживал оружие, быть может, даже пострашнее. Необычайно крупного пса с невиданно густой и длинной, будто в веревки переплетенной шерстью. На шее собаки поблескивал металлом шипастый ошейник. Сам пес был белый с черным носом и чуть скрюченным хвостом, короткоголовый, ширококостный и широкомордый[19]. Клыки вроде прикрыты, но до конца не спрятаны, глаза смотрят настороженно. Высок – до пупа Золтану достает. Тяжел – воина не перевесит, но девку какую-нибудь – запросто. Волкодлак прямо, а не пес. Но нет, не волкодлак. Оборотней белого окраса не бывает. И вел себя пес смирно, подчиняясь хозяйской руке и голосу. Нечисть, да в зверином обличье, так бы себя не вела.

Все же конь нервничал, прядал ушами, топтался, норовил отступить подальше от зубастого мохнатого гиганта о четырех лапах.

Золтан уловил интерес в глазах Всеволода. Кивнул на собаку:

– Это Рамук. Волкодав, каких поискать...

Что ж, волкодав – лучше, чем волкодлак.

– ...А главное, оборотня распознаёт безошибочно. Даже в человечьем обличье.

– Поэтому ты и вывел его к нам? – Всеволод поднял глаза с собаки на хозяина. – Проверить?

Золтан оскалился похлеще своего Рамука:

– Проверить – оно никогда не помешает. Времена такие: доверяй, но проверяй. Вриколак в человеческом обличье нынче с любой стороны подступить может. И в какой угодно компании.

Доверяй...

Видимо, в этом вопросе ни Бранко, ни посеребренным броням, которыми с ног до головы были обвешаны дружинники Всеволода, шекелис не доверял. Только – своему псу.

...Но проверяй.

– Да ты не пужайся, русич. Рамук подвоха не почуял, значит, все в порядке.

– Мы из русских земель в крепость немецкую едем...

Всеволод все же счел необходимым дать пояснения. На всякий случай. А то как-то не очень дружелюбно, с холодком, вызовом и плохо скрываемым высокомерием смотрел на него сейчас этот угр. И даром, что снизу вверх смотрел, как и положено пешему на конного.

– Я – Всеволод. Сотник. Воевода всей этой дружины. В Серебряные Ворота подмогу веду.

И, подумав, добавил:

– В тевтонский Черный Замок.

Чтоб понятней было.

– Там сейчас...

– Я знаю, что там сейчас, – невежливо перебил Золтан. – Бранко все рассказал. Не знаю только, держится ли еще Кастлнягро или пала уже крепость и сожрали всех германцев твари проклятой Шоломонарии. Давно ведь весточек из тех мест не было.

– Ну, вот мы и узнаем – пал или не пал замок. И чем скорее это произойдет...

– Не торопись, русич, – качнул головой шекелис.

Ну до чего же скверная у этого Золтана манера перебивать не дослушав!

– И слез бы ты с коня, а? Я с тобой все ж на земле стоя разговариваю, а ты в седле сидишь, аки господарь какой. Нехорошо это.

Всеволод нахмурился. Но с седла соскочил. Здесь он гость. А гости со своим уставом в чужой монастырь не прут. К тому же со стен и со скал на них поглядывали арбалетчики с заряженными самострелами. Да и те воины, что были при Золтане, оружия не выпускали. Сразу видно: посеченные-побитые ратники, опытные, тертые. Хоть и не так уж много их, но Бранко верно говорил: негоже бессмысленную битву с шекелисами учинять. Задача Всеволода – довести свою дружину до немецкой сторожи. И по возможности – без потерь довести. Дело на Брец-перевале следовало решить миром.