вот так поверила?

– Ну, он сказал, что ему мой номер дал ты. Что ты сейчас на встрече и забыл скинуть на флешку файл с данными. Ром, я не знала.

Поверил ли я ей? Пока не знаю, но это можно проверить в два счета всего одним звонком.

– Допустим, – даю ей надежду, что все же купился на рассказ. – И чего ты теперь хочешь?

– Я хочу вернуть тебя, – на грани слышимости произносит, мне даже приходится наклониться вперед.

– Это исключено, Лиз, – твердо отрезаю.

Она поднимает на меня загнанный взгляд и берет сумочку. Что-то там ищет с минуту.

– Тогда, может, ради нашего ребенка ты передумаешь?

Эти слова заставляют меня превратиться в статую.

– Какого еще ребенка?

Внутри все обрывается и катится в пропасть. Есть вариант, что мне послышалось.

Лиза неуверенно встает и подходит ко мне, протягивает белый пластиковый предмет. На небольшом табло написано «2 месяца».

– Лиз, мы с тобой близки-то были пару раз, и то с защитой, – злюсь, но стискиваю кулаки, чтобы ничего не сделать с ней.

– На моем дне рождения, Ром, ты забыл?

Этот вопрос ставит меня в тупик. Напрягаю память и с трудом сдерживаю рык. Мы тогда проснулись с ней в одной кровати, но, мать его, я до последнего не верил, что тогда что-то было. Хотя Лиза клялась в обратном.

Как бы я ни пытался вспомнить, что там было, воспоминания ускользали от меня. И вот последствия.

– Это мой тест на беременность, – шепчет бывшая невеста, стискивая пластмассу. – Да и ты сам говорил, что хочешь детей.

Внутри все покрывается льдом. Хотел, только вот не от нее! Для меня семья вообще была мечтой. Нормальная семья. Но потом приключилась эта фиктивная помолвка, и я остыл, а после появления Лены…

– И даже не думай, я не пойду на аборт, Ром! – твердо произносит.

А меня подкидывает при слове «аборт».

– Какой аборт, Лиз? Что за бред?

Она поднимает на меня взгляд, полный надежды:

– Значит, ты вернешься ко мне?

– Я буду помогать. И потом ребенку тоже.

Девушка всхлипывает:

– Ром, ты не понимаешь. Беременность – это очень сложно, меня уже постоянно тошнит, я с трудом сюда приехала, чтобы тебе сказать. Решила, что ты, как отец, должен знать. Дура, надо было не говорить, все равно одной проходить через все.

Сижу напротив и понимаю, что не смогу отказаться от своего ребенка. Переборю свою нелюбовь к его матери, но буду рядом.

Лена… Сердце превращается в кровавое месиво при мысли, что я снова ее потеряю, не успев насладиться нашим воссоединением.

– Я не брошу тебя, – выдавливаю из себя.

И понимаю, что не брошу.

– Правда?

Лицо девушки озаряет счастливая улыбка, а мне хочется волком завыть на несправедливость судьбы. Лиза подскакивает ко мне и обнимает.

– Мне по делам надо, Лиз, – отстраняюсь.

Она поднимает на меня преданный взгляд:

– Ты сегодня приедешь?

– Приеду, – выдыхаю и понимаю, что у меня нет выбора.

Если это реально мой ребенок.

Глава 24

Лена.

Не знаю, сколько именно сижу в машине, но уже начинаю заметно нервничать, как из дома Ромы выходит Лиза, а через несколько минут выходит и Рома.

Молча садится в машину и стискивает руль. Ни улыбки, ни взгляда в мою сторону, и у меня по коже пробегает мороз.

Интуиция вопит, что что-то случилось.

– Ром, – горло перехватывает от страха, – все нормально?

Рома словно только сейчас вспоминает, что в машине не один. Переводит на меня потерянный взгляд и пытается сосредоточиться, а во мне крепнет уверенность, что сейчас произойдет страшное.

– Лен, – облизывает пересохшие губы.

Не узнаю его: никакой теплоты, отстраненность. Передо мной не тот мужчина, с которым я рассталась в этой же машине.

– Что случилось? Я видела, как Лиза приезжала.

Рома передергивается, вперив взгляд в лобовое окно. Тяжело сгладывает и шумно выдыхает. С каждой секундой в машине обстановка сгущается, словно грозовая туча нависает, и это заставляет меня сжаться на сиденье.

Прокручиваю в голове, что могло произойти между этими двумя, что Рома вот так изменился чуть ли не по щелчку пальцев.

Стискиваю руку на ремне безопасности в ожидании приговора.

– Лен, я возвращаюсь к Лизе.

Его слова наотмашь бьют. Вышибают весь воздух из легких. Не дают сделать следующий вдох. Больно! Так нестерпимо больно, что кажется, горю вся внутри. Сердце разрывается в клочья, оставив после себя выжженную дыру в груди.

– М-м-м-м, – нахожу в себе силы только на то, чтобы неопределенно промычать.

– Лен, – Рома поворачивается ко мне, пока я пытаюсь не умереть на его глазах, – я не могу иначе. Я нужен ей и…

– Я поняла, – перебиваю его.

Шарю по двери в поисках ручки. Дергаю, но дверь не поддается. Дергаю снова, но тщетно.

– Я довезу тебя, Лен, – его голос чужой.

Он сам чужой, не тот Рома, что сидел утром на моей кухне и командовал, что мы поедем мне за телефоном, а потом возьмем кресла для наших мальчишек.

«Не наших! Для моих!»

– Не нужно, – выдавливаю, прикладывая все свои силы, чтобы не завыть, не захлебнуться слезами.

В груди не переставая жжет, но я постоянно твержу себе, что Рома не главное в моей жизни. Бесята! Ради них нужно дышать, а Рома, как я и предполагала, – только проходящий эпизод.

– Лен.

– Рома, – зло стираю выступившую предательскую слезу, – я в состоянии сама добраться до дома. Будь добр, выпусти меня и вали к своей бывшей-настоящей невесте. Мне в принципе плевать, кто теперь вы опять друг другу.

Снова дергаю ручку, и она поддается. Вываливаюсь из машины и, не разбирая дороги, плетусь на остановку.

Зажмуриваюсь в попытке изгнать образ Ромы из головы. Внутри бушует ураган. Огненный.

Мне же будет лучше, если я его быстрее выкину из головы и из сердца. Не зря тогда судьба нас развела. Видимо, Рома просто не мой человек, и хорошо, что это закончилось вот так и сейчас и он не узнал про детей.

Да, так даже лучше!

Ничего в жизни моей не изменится кардинально. Только вот в груди дыра теперь намного больше и глубже, чем тогда, после нашей ночи.

– Девушка, с вами все хорошо? – на остановке ко мне подходит незнакомая девушка и с интересом заглядывает в лицо.

Фыркаю от чувства дежавю: прям как перед родами.

* * *

– Систер, ты вообще спишь? Неделю я уже наблюдаю за тем, как под твоими глазами темнеют круги.

Кручу между ладонями кружку с остывшим кофе, пытаюсь понять, что над ухом говорит сестра. На фоне болтают мальчишки,