зародилось чувство, что в прошлом произшло что-то непоправимое.

— О, Нереа, белая шерсть твоему юному другу совершенно точно досталась ему от отца, — успокоившись, произнесла мрачным тоном Марта и зашагала вверх.

Больше мы остановок до нужной нам поляны не делали. Повитуха закрыла рот и больше не говорила со мной, а я шла, измученная догадками и нестыковками. Ведь альфа Райдзен совершенно точно не белый волк.

— Почти полночь, Нереа, поспеши, не отставай, папоротник цветет всего несколько минут, — ворчливый напряженный голос Марты раздался сразу, как только мы добрались до заветного места, где собирали редкие травы.

Закрутилась волчком, принюхиваясь и прикрывая глаза. Вслушивалась в шепот ветра и шла по только мне понятному пути, повинуясь инстинктам и помощи сердца леса.

Не знаю, откуда взялись мои связи с природой, но обычным чистокровным волколакам эта способность была недоступна. Именно из-за нее в свое время Марта и согласилась взять меня в ученицы, ведь в первую же нашу вылазку я нашла цветок папоротника, о котором в этих краях ходили лишь легенды.

— Нереа, — поторопила меня снова повитуха, но я повела плечами, сбрасывая ее мешающуюся рядом энергию. Она всё поняла и отошла, более не вмешиваясь в мои поиски.

Я шла и шла, следуя на зов раскрывающегося бутона, а напряжение в моем теле лишь усилилось, словно натянутая струна, которая вот-вот лопнет.

— Вот он, — открыла глаза и опустилась на корточки.

Мы успели. Цветок только-только раскрывал лепестки и разгорался алым пламенем, озаряя всё вокруг своим блеском.

— Где? Я ничего не вижу, — прибежала Марта и помсмотрела по сторонам, пытаясь увидеть то, что наблюдаю сейчас я.

Говорят, видеть цветок папоротника могут только невинные девичьи души, и порой, когда мне приходилось безжалостно срывать это великолепие, ко мне приходило чувство вины и безысходности.

И каждый раз я со страхом ждала, когда папоротник мне больше не явит свой лик. Но сегодня силы природы всё еще благоволили мне, так что, когда сияние достигло своего пика, я со слезами на глазах потянула цветок вверх.

— Святые волки, — прошептала в очередной раз молитву Марта и спрятала папоротник в корзине. — А теперь давай быстро соберем травы. Ты одолень-траву и чертополох, а я тысячелистник и остролистник.

— А…

— Всё остальное не надо. У нас мало времени, Нереа, нам еще нужно добраться до истока реки Охты.

Не стала спрашивать, зачем нам туда нужно, и быстро приступила к сбору нужных трав. Опыт сделал свое дело, и много времени это не заняло, так что у нас еще было время добраться до места, в которое так хотела попасть Марта.

Мы никогда не заходили настолько далеко от поселения, и с каждым шагом мне становилось всё неуютнее, словно я лишилась какой-то защиты, которая всегда окружала меня дома.

— Ощущаешь, верно? — усмехнулась наставница, а я зябко поежилась в ответ, хотя холода совершенно, на удивление, не чувствовала.

— Почему так… Неприятно?

— Здесь начинаются чужие земли, Нереа, по эту сторону лесного массива властвует стая Дага.

Это имя мне ни о чем не сказало, ведь самок за пределы родной ставки не выпускали, и информацию о внешнем мире выдавали дозированно.

— Довольно жесткий альфа, так что если увидишь одного из его волколаков, сразу беги обратно. Мне они ничего не сделают, я старуха и не заинтересую их, а ты юная и привлекательная самка, а нравы в стае Дага разнузданные и не такие лояльные, как у Райдзена.

Промолчала, не веря, что где-то есть место хуже, чем в нашей стае, но совету Марты последовала и смотрела по сторонам в оба глаза, прислушиваясь к каждому шороху. Возможно, она лишь запугивает, чтобы я не удумала бежать из стаи, но проверять ее слова мне не хотелось.

— Тогда зачем вы взяли меня с собой? — спросила шепотом, опасаясь, что мы в лесу не одни.

— Из-за твоей крови, дорогая, — последовал загадочный ответ.

Мы вдруг остановились, и пока я ставила корзину на землю, она достала кинжал, неожиданно сильной хваткой потянула меня за руку и замахнулась без капли жалости.

Я же не могла сдвинуться с места, словно оцепенев от такого выверта судьбы.

Мне бы зажмуриться или толкнуть повитуху, но всё, что я могла — это наблюдать. Кинжал прорезал воздух со свистом, а затем вдруг рассек мне ладонь.

— Не стой столбом, Нереа, и подойди к ручью, — заворчала тут же Марта и потянула меня к журчащей воде.

Боли я не ощущала, но облегчение после пережитого страха такой резкой волной прошлось по всему телу, что, когда мы подошли к размытой пойме, я упала без сил на колени и позволила женщине опустить мою руку в ледяную воду.

Зашипела, когда кожа соприкоснулась с колющим холодом, но вытащить руку мне не позволили — у наставницы оказалась невероятно сильная хватка.

— Зач-чем эт-то н-нужно?

От озноба у меня зуб на зуб не попадал, и с каждой вытекшей из тела каплей я наблюдала не только за тем, как моя кровь течет вниз по ручью, но и ощущала накатывающую слабость.

— В твоих жилах течет животворящая сила стихийных духов, Нереа. Каждая капля твоей крови ценна, и поэтому послушай совет старой женщины. Цени ее и никому не позволяй ее использовать, — замолчала, произнеся странную фразу, а затем хмыкнула. — Впрочем, чего это я. Больше тебе ни о чем в жизни беспокоиться не придется. Он о тебе позаботится.

Мне казалось, что она говорит об Айвене, и мое сердечко вдруг гулко заколотилось при воспоминаниях о нагвале. В груди разлилось тепло.

— Вот только кто бы защитил тебя от него, — как-то печально добавила Марта, но так тихо, что я списала это на плод своего воображения.

Вода засветилась, переливаясь красивыми отливами, и мне, наконец, позволили забрать руку. Краем глаза подметила, что раны будто и не было, но в этот момент ручей забурлил и ожил, растекаясь вниз уже совершенно по-другому — более энергично и с брызгами, словно резвящийся щенок.

— Вы сказали про мою кровь. Это ведь из-за нее вода… — не могла облечь свои предположения в четкую речь.

— До этого я еще сомневалась в словах Аврелия, но теперь убедилась, он был прав. Твоя мать была одной из высших эфемероидов.

Иногда Марта называла отца по имени, но только в тех случаях, когда говорила о нем, как о прославленном лекаре и