В том же 1933 г. русским немцем А.П. Пельхау-Святозаровым в Германии было создано «Российское освободительное народное движение» (РОНД.). В его организации насчитывалось около 200 штурмовиков по образцу германской нацистской партии. РОНД основал и три своих издания — «Голос РОНДа», «Пробуждение России», «Девятый вал». В одном из них РОНД опубликовал воззвание к русскому народу «Пора понять! Призыв!». Оно содержало в себе основные идеологические и политические положения созданной организации: «Братья! — не советская Россия, не эмиграция зовет вас, — Россия требует от вас творческой работы и подвига!.. Наш русский национал-социализм (фашизм) в каждом русском! Время пришло вскрыть наши раны!.. В наших собственных руках наше спасение — наш русский фашизм, и это последняя карта русского народа врагами нашими не будет бита!!!» Главными составляющими этого программного обращения являлись призывы к национальному возрождению на основе православия, антисемитизма и бескомпромиссной борьбы с большевизмом. Риторика призыва в чем-то перекликалась с призывами «Союза русского народа». По существу две эти организации рознило лишь то, что РОНДом был введен новый «образ» в перечень предполагаемых духовных ориентиров для русского народа — «Белый крест истины», призванный подчеркнуть ведущую роль российской эмиграции в деле борьбы с большевистским режимом.

В том же 1933 году в Германии возникла Партия российских «освобожденцев», именовавших себя также «Центральной организацией русских националистов» (ЦОРН). По оценке Алексея Александровича фон Лампе, в описываемое время ЦОРН «влачила жалкое существование». Тем единственным, что выделяло эту малочисленную партию из числа ей подобных, была ее тесная связь с русскими фашистскими организациями на Дальнем Востоке, с одной стороны, и младороссами Казем-Бека — с другой. Во главе ЦОРН стояли генерал П.Р. Вермонт-Авалов и начальник штаба гауптман Меленхов. Присутствие в руководстве русской фашистской организации достаточно высокого в германской иерархии должностного лица указывало на попытку нацистских властей поставить под свой контроль стихийный процесс создания и деятельности организаций российской эмиграции, пожелавших именоваться «фашистскими». В начале 30-х в Германии возник «Русский национал-социалистический семинар», основанный и возглавлявшийся бывшим редактором печатного органа РОНДа Меллер-Закомельским. В него входила, по преимуществу, самая молодая и неопытная часть российской молодежи в Германии. Более взрослая часть молодых людей более тяготела к «Национальному союзу нового поколения» (НСНП). Некоторая часть русских офицеров, членов РОВС, объединилась в 1933 г. в Военно-монархическую группу, которую возглавил полковник Байбус. Военно-монархическая группа состояла примерно из 30–40 человек. Изначально она попыталась встать на путь конфронтации с РОВС, обвиняя его в «противодействии национал-социалистическому движению». В отличие от прочих организаций подобного толка в Германии, организации полковника Байбуса удалось попасть в так называемый «резерв национал-социалистических организаций», при этом все ее члены подписали обязательство не принадлежать ни к какому другому политическому союзу. По этой причине все ее участники вынуждены были подать заявления о выходе из рядов РОВС. Последней из созданных в 1933 г. в Германии русских фашистских организаций стала группа генерала К.В. Сахарова, о которой Алексей Александрович фон Лампе писал, что она: «значения не имеет. После своего исключения из РОВСа… генерал Сахаров увлекся „вождем“ Пельхау-Святозаровым и, по некоторым сведениям, присягнул ему. Последние события выбили его из колеи… Около генерала Сахарова несколько чинов армии адмирала Колчака, тоже, по-видимому, критически относящихся к нему». Два года спустя, в 1935 году возникла новая организация — «Российское национальное и социальное движение» (РНСД) во главе с полковником Н.Д. Скалоном. По идейным установкам это движение мало отличалось от РНСУВ или других, но влияние идеологии немецкого национал-социализма на нее было довольно очевидным. «Да, мы преклоняемся перед личностью Вождя Германской нации Адольфа Гитлера и видим в нем, как и в его союзнике Бенито Муссолини, духовного вождя мировых сил света, спасающих человечество от кромешной тьмы большевизма. Не деньгами купил Адольф Гитлер наши сердца, а силой своего духа и правдой своей идеи», — обратился к соратникам в своем докладе представитель РНСД в Берлине барон А.В. Меллер-Закомельский.

Из вышеприведенных примеров более или менее очевидно, что фашизм и германский национал-социализм оказали существенное влияние на русскую эмиграцию в конце 20-х — начале 30-х гг. Эти два явления казались русским эмигрантам наиболее бескомпромиссной антикоммунистической силой; обладая хорошей динамикой развития, эти движении привлекали молодое поколение российских эмигрантов. Их развитие обещало активное действие и быстрые результаты в отличие от бесконечных дискуссий, характерных для эмигрантских организаций, созданных старшими поколениями. Фашизм казался части эмигрантской молодежи движением будущего, тогда как западная модель демократии виделась многим из них отживающим явлением, место которому уготовано в будущем на свалке истории. Другая часть эмигрантской молодежи, не менее разочарованная в западном обществе, в котором начиналась и проходила их жизнь, обратилась в сторону традиционной углубленности в духовные вопросы жизни, связывая себя с православными течениями и организациями, чья деятельность в Германии была не столь однозначна.

Численность русской православной общины в Германии была сравнительно небольшой. Берлинский епископ Тихон (Лященко) писал в 1933 году о 23.700 прихожанах Русской церкви в Германии, а по данным Статистической рейхсслужбы на 16 июня 1933 года в стране числилось 13 023 православных. В 1937 году эта цифра возросла весьма незначительно. Православные общины в Германии того периода не имели единого управления и принадлежали трем юрисдикциям: Московскому патриархату, Русской православной церкви за рубежом (РПЦЗ) с центром в югославском городе Сремские Карловцы («карловчане») и Временному экзархату Вселенского патриарха на территории Европы с центром в Париже, который возглавил митрополит Евлогий (Георгиевский).

Единственная община Московского патриархата в Берлине существовала с 1931 г. до самой смерти ее настоятеля протоиерея Григория Прозорова в 1942 году. Она насчитывала лишь 50 человек и не привлекала внимания германских ведомств.

Постановлением Архиерейского Синода РПЦЗ от 1 июля 1926 года территория Германии была выделена в самостоятельную епархию, епископом Берлинским и Германским назначен Тихон (Лященко). К 1935 году в стране имелось 4 карловацких прихода. Наиболее многочисленны были евлогиане: 9 приходов, имевших статус «зарегистрированных объединений» со времен Веймарской республики, и 4 незарегистрированные общины. После создания национал-социалистического правительства представители всех трех юрисдикций Русской церкви пытались прояснять для себя возникшую новую политическую ситуацию. Отец Георгий (Прозоров) в письме от 6 сентября 1934 года на имя рейхсканцлера А. Гитлера, сообщал, что в настоящий момент епископ Тихон и митрополит Евлогий пребывают в схизме, то есть в расколе. Вследствие этого, пояснял Гитлеру клирик, «единственным законным владельцем русской церковной собственности являются исключительно высшие русские церковные власти, которые в настоящее время представляют Священный Патриарший Синод и возглавляющий его митрополит Московский Сергий». Митрополит Евлогий также письменно обращался к германскому рейхсканцлеру. 10 мая 1934 года Евлогий обратился к Гитлеру с просьбой о доброжелательном отношении к подчиненным ему приходам. Православные приходы в Германии, по словам Евлогия, «…сочетают чувство сердечной признательности своих членов к их немецким друзьям с глубокой верой в Бога и любовью к Отчизне…». Гитлер не посчитал нужным ответить на оба послания русских духовных особ. Борьба вокруг православной церковной собственности в Германии тем временем продолжилась. Епископ Тихон и его «представитель по мирским делам» князь А. К. Массальский в 1933 году предприняли попытку получить в свое управление всю русскую церковную собственность в стране. Государственное признание виделось им в форме присвоения карловацкой епархии статуса корпорации публичного права, который в июле 1933 года был предоставлен Немецкой евангелической церкви и, по конкордату с Папой, — католической церкви. Просьбы об этом и призывы принять меры против находящихся под французским и масонским влиянием «евлогиан» содержались в письмах, отправленных епископом Тихоном и князем Массальским в июле 1933 — августе 1934 г. в правительственные инстанции гитлеровской Германии. Синод РПЦЗ, именно в это время рассматривавший вопросы об отзыве епископа из Германии и путях примирения с митрополитом Евлогием, к подобным инициативам отношения не имел. Почти до самого конца 1935 года германские ведомства не проявляли заметного интереса к проблеме Русской церкви на своей территории, занимаясь, в основном, первоочередными задачами создания государственного аппарата нового типа. Перемены в отношении произошли сразу же после образования по указу Гитлера от 16 июля 1935 года Рейсхминистерства церковных дел. Подавляющее большинство руководителей Третьего рейха считало, что данное учреждение должно постепенно подорвать влияние церкви в стране и упразднить ее. За формирование политики в отношении русской православной общины в Германии, в Министерстве церковных дел рейха с самого начала и вплоть до мая 1945 года отвечал некто Вернер Гаугг. Рейхсминистерство настойчиво пыталось унифицировать русские приходы на территории Третьего рейха с целью подчинить их своему политическому и идеологическому влиянию. При этом нацистские ведомства отдали предпочтение епархии РПЦЗ как наиболее консервативной в церковном и политическом плане, по-прежнему остающейся бескомпромиссной по отношению к коммунизму и самой многочисленной по числу прихожан за пределами СССР. Сооружением кафедрального православного собора Воскресения Христова в Берлине была отмечена добрая воля германских церковных властей по отношению к РПЦЗ. По мнению современных исследователей, это была одна из дорогостоящих пропагандистской акций Третьего рейха, и она оказалась осуществимой лишь благодаря исключительной настойчивости Рейсхминистерства по делам церкви. Прочие германские ведомства ограничивались декларированным, но весьма пассивным соучастием, но случалось, что и выражали свое критическое отношение к происходящему.