Жевательная резинка у нее во рту лопнула самым драматичным образом. На ее губах, как и всегда, была красная помада, и она улыбнулась мне совершенно неискренней улыбкой. Это больше напоминало угрозу.

– О чем ты?

– Похоже, что после той вечеринки вы двое… не знаю. Похоже, между вами что-то происходит. Я видела, как вы, ребята, болтались у шкафчиков несколько дней назад. Вы казались… близкими.

– Ничего не происходит.

Я взглянула на часы на стене, отчаянно ожидая начала урока. Падение Римской империи было более приятной перспективой, чем разговоры с Моникой.

Моника продолжала смотреть прямо на меня. Интересно, она вообще моргает? Ее глаза всегда были бдительны и сосредоточены на добыче, словно она была готова напасть в любую секунду.

Она заправила волосы за ухо.

– Ты говорила так и насчет той ситуации в шкафу.

– Ничего не происходит. Как я уже сказала, между мной и Лэндоном нет никаких отношений.

– Тебе необязательно это скрывать, Шей. – Она рассмеялась, перекинув волосы через плечо. – Я его бросила, и почти о нем не думаю.

Что ж, лгать она не умеет.

Она вытащила тюбик помады и поправила макияж.

– Я просто хочу убедиться, что ты в порядке. Знаешь, эта история с твоим отцом…

Я подняла бровь.

– О чем это ты?

– Ну… – она понизила голос и наклонилась. – Он ведь сидел в тюрьме за наркотики.

У меня в животе образовался узел – я не представляла, откуда она это знает. В этом была вся Моника. Она многое знала. Она знала все.

Я прочистила горло.

– Какое это имеет значение?

– Причина в Лэндоне. Конечно, это не мое дело, – раньше это никогда ее не останавливало, – но ни для кого не секрет, что у него есть трудности. В последние несколько месяцев у него начались проблемы с наркотиками. Вот почему мы расстались. Я не могла справиться с тем, как он себя уничтожает.

Я приподняла бровь, в то время как узел в моем животе нестерпимо сжался. Я могла смириться со многими вещами, но наркотики не были одной из них. Это был мой предел.

– Что? Но я не видела никаких признаков…

Слова оборвались, и я замолчала. Я не видела причин продолжать этот разговор, потому что, в конце концов, все это не имело значения. Я не хотела выслушивать полуправду Моники. Я знала, что она была самым мстительным существом в мире. Доверять ей было все равно что доверять политикам: это всегда заканчивалось большим скандалом.

Когда она не могла добиться своего, она начинала действовать. Она закатывала истерики, устраивала сцены. Меньше всего мне хотелось погружаться в ее мир – ее и Лэндона.

– Как я уже сказала, Моника… Между мной и Лэндоном ничего нет. А если бы и было, ты узнала бы об этом последней.

– Что ж, хорошо. Я просто хотела, чтобы ты знала. Мы, девочки, должны заботиться друг о друге.

Конечно, Моника. Я уже слышу «Girl Power» Spice Girls.

Звонок на урок освободил меня от этого мучительного разговора.

Моника ярко улыбнулась своей злобной улыбкой.

– Но раз уж между вами ничего нет, я спокойна.

Она обернулась и, прежде чем учитель начал говорить, прошептала через плечо:

– Кроме того, у него маленький член.

Что ж, ладно. Очередной факт, который я не хотела знать.

Лэндон

– Ты наркоман? – выпалила Шей, усаживаясь напротив меня в столовой.

Я хмыкнул.

– Я задаюсь этим же вопросом каждый день.

– Я серьезно, Лэндон. Ты зависим?

Ей не нужно было сообщать мне о своей серьезности, ее глаза говорили сами за себя. Она была напряжена, и все ее маленькое тело выглядело твердым, как камень, когда она смотрела мне в глаза.

– О чем ты, черт возьми, говоришь? – спросил я.

– Просто скажи мне правду, потому что если это так, то я от всего отказываюсь. Я не хочу продолжать наше пари, если ты все время пьян или под кайфом. Я не хочу иметь ничего общего с подобными вещами, ясно?

Ее голос надламывался от отчаяния. Я понятия не имел, откуда взялись эти бурные эмоции, учитывая, что недавно мы шутили про мои уши Дамбо.

Увидев, насколько она серьезна, я немного выпрямился. В последнее время единственным, чего я по-настоящему ждал, была возможность подколоть Шей – это помогало мне сохранять ясность разума. Но, основываясь на ее реакции, я понял, что сейчас не время для сарказма.

– Нет, – сказал я спокойно.

– Не лги мне, Лэнд. Пожалуйста.

Последнее слово с болью сорвалось с ее языка.

Что это было, Цыпленок? Маленький проблеск несовершенства?

– Клянусь, Шей. Раньше я употреблял, но бросил после того, как Ланс…

Я закрыл глаза на пару секунд и выдохнул. Снова открыв их, я посмотрел прямо на Шей.

– Ты же читаешь людей, верно? Посмотри мне в глаза и скажи, лжет ли сидящий перед тобой парень. Расскажи мне, что ты видишь.

Она прищурилась, не сводя с меня глаз. Она внимательно впитывала меня, и мы просидели так несколько секунд, прежде чем она моргнула и отвела взгляд.

– Прости, – пробормотала она, вставая из-за стола.

– Откуда ты это взяла?

– Моника говорила что-то о…

Моника. Ну конечно. Я должен был догадаться.

– Это должно было стать первым тревожным сигналом.

Шей поерзала на стуле.

– Вы все еще вместе?

– Мы никогда не были вместе.

– Скажи об этом ей, – фыркнула она, проводя рукой по волосам.

– Поверь мне, я говорил. Послушай, я не употребляю и не собираюсь делать это впредь. Пока мы продолжаем наше пари, я обещаю, что не буду делать ничего подобного, хорошо? Клянусь. Я знаю, что слово твоего заклятого врага ни хрена не значит, но, как бы то ни было, я его даю.

– Значит, – прошептала она, как всегда робко.

Она отвернулась и пробормотала извинения, в которых я не нуждался. Моника умела забираться в душу. Она могла отравить мысли человека всего парой слов.

– В таком случае, игра продолжается, – сказал я, бросая ей морковку.

Она поймала ее, откусила, пожала плечами и пошла прочь.

– Поймай меня, если сможешь.

Не волнуйся, Шей Гейбл. Смогу.

* * *

Следующие несколько дней я провел, размышляя о подсказках, полученных от Марии и Рейн. Я старался собрать воедино все, что они рассказали мне о Шей. Но одна вещь выделялась больше остальных, и я полагал, что она может мне пригодиться, – Шей бы никогда не пришло в голову, что я могу использовать это для нашего сближения, а значит, это был мой беспроигрышный вариант.