С этой мыслью я и просыпаюсь. И тут же слышу приятный женский голос:

– Дамы и господа. Наш самолет произвел посадку в аэропорту Лос-Анджелеса. Местное время тринадцать часов двадцать четыре минуты. Температура двадцать восемь градусов по Цельсию.

Ремень безопасности должен быть застегнут до выключения табло «Застегните ремни».

Приносим свои извинения за причиненные неудобства при посадке, связанные с местной зоной турбулентности.

От имени экипажа благодарим вас за то, что вы воспользовались услугами авиакомпании «Аэрофлот». Мы будем рады новой встрече с вами!

В отношении путешествий люди делятся на три категории. Одни одержимы страстью к передвижениям, их хлебом не корми, дай увидеть новые места. Другие, наоборот, привязаны к родным пенатам, и в дальние дали их калачом не заманишь. А третьи к перемене мест относятся равнодушно и перелет на другой континент воспринимают так же спокойно, как поездку в метро от шоссе Энтузиастов куда-нибудь в Новогиреево.

Увы, судьба (под судьбой я понимаю не какую-то всевластную разумную силу, а исключительно ход событий и стечение обстоятельств) не интересуется нашими предпочтениями и склонностями нашего характера. А потому порой домоседов, к вящему их неудовольствию, мотает от Мичигана до Магадана, а романтики дальних странствий либо сидят дома, сглатывая слюнки на буклеты турфирм, либо на с трудом добытые гроши путешествуют автостопом и ночуют в поле чистом. Я, к счастью, относился к третьей категории. Для меня затворничество не стало бы трагедией, а поездка, даже в Антарктиду, не заставила биться в экстазе о пол с воплями «Ура, наконец-то!».

Более того – если большинство из нас видит за рубежом только блеск фасадов и вывесок, я обращаю внимание и на изнанку этого благолепия. А в этом отношении, по крайней мере, развитые страны мало чем отличаются друг от друга. Как говорит Матвей, свое Бирюлево есть в каждом мегаполисе. И, алаверды, в каждом городе мира есть своя Красная площадь, фигурально выражаясь.

Мне одинаково непонятны те, кто восхищается чем-то чужим, а свое ни в грош не ставит, равно как и те, кто исходит любовью к каждой кривой осинке или пальмочке, если она произрастает у отчего дома, а все чужое поливает помоями. Дома хорошо, в гостях тоже неплохо.

Потому, спускаясь по трапу в аэропорту Лос-Анджелеса, я не испытывал ни особого воодушевления, ни наоборот. Разве что легкое разочарование – я-то ожидал увидеть бетонные джунгли, застроенные небоскребами от горизонта до горизонта, и на их фоне – ультрасовременное здание аэропорта. Ничего подобного – небоскребов в Городе ангелов оказалось не больше, чем в Москва-сити, да и аэропорт оказался вполне заурядным, а его визитная карточка – диспетчерская башня – вообще до боли напоминала блинчик, зависший над Пейзажным мостом, разве что размерами побольше. А вот горы на горизонте неприятно напомнили мне давешний сон, заставив поежиться.

За таможенным контролем меня тут же перехватили двое встречающих, оказавшихся русскими и вообще приятными ребятами. Гена являлся харьковчанином, он вел машину и по большей части молчал. Предупредил только, что ехать долго, часа четыре, и лучше было лететь до Фриско, и вообще, Силикон Вейли даже входит в округ Сан-Франциско и связана с ним метро. Саша оказался почти что москвичом, из Долгопрудного. С ним мы, по большей части, и общались. Говорил он медленно, тягуче, словно не сразу вспоминал нужные слова, хотя он рассказал, что с языком проблем не будет, «потому что в Силикон Вейли английский – четвертый по употребимости после хинди, русского и китайского». В конце поездки он признался, что ожидал встретить кого-то более заносчивого, дескать, их предупредили, что к ним едет, как выразился вездесущий Ильич, «большой пуритц»[9], да они и сами с Википедией дружат. Опаньки, а я и не знал, что обо мне написано в Вики. Надо посмотреть, как приеду.

Мы промчались по величественному Тихоокеанскому шоссе через знаменитую Санта-Барбару, не обращая внимания на местные достопримечательности, которых здесь, по словам Сашки, находилось как блох на вшивом Барбоске, и действительно довольно быстро, часа за два, добрались до Сан-Хосе. Остановились мы лишь один раз, чтобы отдохнуть и перекусить с видом на океан. Поскольку Генка был за рулем, а я отношусь к трезвенникам, пили мы только кофе, при этом Сашка все удивлялся, какого лешего Ильич отправил меня в ЛА, если «у нас в Хосе свой международный аэропорт, да и до фрискинского доплюнуть можно в хорошую погоду».

Сан-Хосе вызвал во мне двойственные чувства – похоже на Сочи, только высотность повыше. Солнечно, свежо, океан рядом, пальмы симпатичные, местами довольно уютные кварталы, но самолеты носятся буквально над головой, едва не задевая небоскребы, по крайней мере так кажется. Я и сам сначала недоумевал, на кой мне было лететь в Лос-Анджелес, чтобы потом машиной переться в город со своим аэропортом, но все выяснилось быстро – после санкций прямых рейсов из Москвы не было ни в Сан-Хосе, ни даже в Сан-Франциско. Только в Лос-Анджелес.

Вообще, Соединенные Штаты я прозвал про себя страной «если бы». Эти два слова не покидали меня все мое краткое пребывание в ней. Если бы я приехал сюда год или два назад – меня бы поразила Силикон Вейли и приятно обрадовало то уважение и то дружелюбие, с которым там ко мне относились. А относились ко мне действительно как к «большому пуритцу», особенно с учетом того, что сам Марк, который Цукерберг, поздоровался со мной как со старым приятелем – и это при том, что я являлся, в сущности, его прямым конкурентом, и конкурентом весьма опасным.

Или если бы я мог привезти сюда Карину! Ее мне здесь очень не хватало. Как бы я хотел гулять с любимой по улочкам этого города или купаться в океанских волнах, да даже просто бродить по здешним супермаркетам или по похожему на цыганскую ярмарку мексиканскому рынку! Без моей Золушки все это было не в радость, без нее все казалось пресным, неинтересным, бесцветным… А моя тоска доходила даже до того, что однажды, когда я возвращался в отель, мне показалось, что я воочию увидел Карину.

Она промелькнула, словно призрак, и скрылась за открытой дверью минивэна с логотипом какой-то новостной компании – две черные буквы на зеленом фоне. Дверь микроавтобуса тут же закрылась, и он сразу же двинулся с места в сторону выезда со стоянки. Я лишь успел заметить, что за рулем его сидел темнокожий, скорее мулат, возможно, кубинец.

Конечно, предположить, что моя любимая оказалась в Калифорнии в компании неизвестного мне кубинца, я не мог. Это было всего лишь déjа-vu, и ничто иное. Но мне, как назло, вспомнился рассказ Карины про доппельгангера – и я почувствовал ничем не мотивированный страх.

Конечно, глупо бояться призраков и доппельгангеров в моем-то возрасте! Я же не школьник в летнем лагере. И все-таки что-то примитивное в нас поддерживает и питает подобные суеверия, потому многие взрослые и серьезные люди обходят стороной черных кошек, хотя чем может повредить несчастное животное?