– Положи его подальше, не совсем на виду, – попросил Уилл друга.

В пещере оказался маленький каменный выступ, и Хорас осторожно устроил рудокопа в этом закутке. Теперь кельта можно было заметить, только если тщательно присмотреться, и Уилл решил, что этого достаточно. Хорас выбрался в основной ход, по-прежнему озираясь с беспокойством.

– Что мы делаем дальше? – спросил его Хорас.

– Ты подождешь меня здесь, – ответил Уилл, – а я посмотрю, куда ведет этот ход.

Хорас не стал возражать. Ему совсем не хотелось забираться глубже в этот темный, извилистый ход. Выбрав себе место поближе к факелу, он уселся.

– Только ты уж постарайся наверняка вернуться, – сказал он. – Неохота как-то тащиться и искать тебя там.

Скоро штрек круто ушел вверх. Уилл, оставив Хораса позади, углублялся все дальше. На стенах и полу тут и там виднелись отметины кирки и бура, с помощью которых кельты крушили камень, чтобы расширить проход.

Ученик рейнджера был уверен, что первоначально узкий проход был не более чем естественным изъяном в каменной породе – просто трещина, расщелина. Но чем дальше он шел, тем заметнее становилось, как сильно проход был расширен. Здесь теперь могли пройти в ряд человек пять. Штрек по-прежнему забирался вверх, в самое сердце гор.

Светлое пятно обозначило конец пути. По приблизительным расчетам Уилл преодолел метров пятьсот, и до выхода оставалось еще метров четыреста. Свет, который он видел, казался ярче луны. И, осторожно выбравшись из прохода, Уилл понял почему.

Здесь горы расступались, образуя большую седловину метров двести в ширину и полкилометра в длину. При лунном свете мальчик увидел массивную деревянную лестницу, которая вела к наиболее возвышенным участкам плато. Дно седловины освещалось бивуачными кострами, и в оранжевом пляшущем зареве двигались сотни фигур. Уилл уже не сомневался, что это будущий пункт сбора армии Моргарата. Пока же уорголы загоняли сюда пленников на ночь.

Уилл застыл, пытаясь запомнить все увиденное. Плоскогорье, которое составляло основную часть владений Моргарата, находилось по крайней мере еще метров на пятьдесят выше этого места. Но лестницы и некоторые склоны окружающих гор предоставляли относительно легкий доступ к этой седловине. Сама седловина располагалась метров на тридцать выше того уровня, на котором находился мост. Идущий под уклон штрек обеспечит войску проход к мосту. В ушах снова прозвучали слова Холта: Не бывает непроходимых мест.

Шагнув влево от устья штрека и укрывшись в нагромождении валунов, Уилл обдумывал положение дел. Посредине седловины стоял грубо сбитый частокол. Внутри деревянного заграждения он видел множество костерков, вокруг каждого из которых теснились, сидя или лежа вповалку, человеческие фигурки. Это загон для пленников, догадался мальчик.

Костры снаружи от загона обозначали одинаковые бивуаки уорголов. Уилл отчетливо видел нескладные силуэты, двигавшиеся на фоне огней. Впрочем, один бивуак выделялся. Фигуры, окружавшие его, были прямостоящими, больше напоминали человека осанкой и движениями. Заинтересовавшись, Уилл стал подбираться поближе, беззвучно скользя во тьме, быстро передвигаясь от одного сгустка теней к другому, пока не оказался у самой границы светового пятна, отбрасываемого костром, – места, где, как он знал, темнота кажется по контрасту еще гуще для тех, кто сидит вокруг костра.

Над огнем, медленно вращаясь на вертеле, жарилась задняя часть какого-то животного, и от запаха жаркого рот у мальчика наполнился слюной. Ему так надел сухой паек, а жаркое наполняло воздух восхитительным ароматом. Он почувствовал, что в животе у него заурчало, и испугался. Промелькнула мысль, что будет очень смешно и грустно, если его выдаст урчащий живот. Страх сделал свое дело, напрочь отбив аппетит. Приструнив кое-как собственный организм, Уилл высунулся из-за валуна, держась как можно ниже к земле, чтобы получше разглядеть сидевших вокруг костра.

В этот самый момент один из них потянулся к огню и, отрезав кусок мяса, стал подбрасывать на руке горячий и жирный ломоть. При этом свет костра ярко озарил его, и Уилл увидел, что это не уоргол. По грубому овчинному жилету, шерстяным лосинам с обмотками и тяжелым сапогам из тюленьей кожи он признал в нем скандианца.

Продолжая всматриваться, мальчик различил их рогатые шлемы и боевые топоры, сложенные в кучу сбоку от бивуака. Он мог лишь гадать, что они делают здесь, так далеко от своих морей.

Скандианец, за которым наблюдал Уилл, доел свое мясо и обтер руки об овчинный жилет. Рыгнув, он устроился у костра поудобнее.

– Дьявольски буду рад, когда Олвак со своими наконец будет здесь, – пробурчал он невнятно. Скандианцы пользовались тем же наречием, что и жители королевства Аралуин, однако их выговор был небрежным и нечленораздельным. Уилл едва мог различить слова.

Другие морские волки рявкали в ответ, выражая свое согласие. Вокруг костра сидело четверо. Уилл чуть подался вперед, чтобы лучше расслышать, и замер в ужасе, безошибочно различив нескладную, уродливую фигуру уоргола, надвигающуюся прямо на него с противоположной стороны костра.

Заслышав его приближение, скандианцы настороженно подняли головы. С чувством невероятного облегчения Уилл понял, что тварь эта шла не к нему, а к бивуачному костру скандианцев.

– Э-гей, – тихо проворчал какой-то из них, – вон идет красавец Моргарата.

Уоргол остановился немного в отдалении. Он прохрюкал что-то невразумительное в адрес собравшихся у костра морских разбойников. Тот из них, что недавно заговорил, пожал плечами:

– Я ничего не понял.

В его голосе открыто прозвучала враждебность. Уоргол, кажется, это почувствовал. Он повторил свои слова, начиная свирепеть. И снова скандианцы лишь пожимали плечами в ответ.

Уоргол хрюкнул, лютея с каждой минутой. Он махнул ручищей в сторону мяса, висевшего над огнем, потом ткнул себя в грудь. Затем принялся орать и брызгать слюной, жестами изображая процесс еды.

– Уродливая скотина хочет сожрать нашу дичь, – проговорил один из скандианцев.

Остальные издали низкий протестующий рык.

– Пущай сам себе добывает, – сказал первый.

Уоргол уже стоял внутри их круга. Драть горло он перестал. Он снова указал на мясо, затем оскалился. Молчание каким-то образом казалось более угрожающим, чем ор и брань.

– Спокойно, Эрак, – предостерегающе подал голос другой скандианец. – Пока нас тут шибко превосходят по численности.

Секунду Эрак смотрел на уоргола с яростью, затем, похоже, осознал мудрость дружеского совета. Он сердито указал на жаркое.

– Давай хватай, – отрывисто бросил он.

Уоргол выхватил из огня деревянный вертел, разинув пасть, вцепился в мясо и оторвал здоровенный кусок. Даже оттуда, где лежал Уилл, едва осмеливаясь дышать, он видел отвратительный блеск торжества в красных глазах существа. Затем уоргол неожиданно развернулся и одним прыжком выскочил из освещенного костром круга, заставив нескольких скандианцев торопливо посторониться, чтобы не оказаться придавленными. Уоргол растворился во тьме, но они еще слышали его утробный гогот.