Неужели этот человек все понимал буквально? Несомненно, это помогало ему быть хорошим телохранителем – и очень скучным человеком.

Отовсюду доносился птичий щебет. Ланиус прислушался и уловил несколько разных трелей. Интересно, какой из голосов принадлежит щеглу, а какой – ласточке?

– Посмотри! – обратился он к Ансеру. – У этой что-то в клюве.

– Строит гнездо. Сейчас как раз время для этого.

Солнечный свет пятнами пробивался сквозь листья. Лошади норовили остановиться через каждые несколько шагов и пощипать папоротник, уже появившийся у корней деревьев. Ланиус не хотел им мешать, но Ансер торопился дальше, в леса.

Город находился всего в нескольких милях, но казалось – он за Северным морем. Здесь воздух пах зеленью, такой же яркой, как новые листочки на деревьях.

Бабочки, словно порхающие драгоценности, перелетали с одного яркого цветка на другой. Заяц щипал клевер.

– Стреляй в него! – велел Ансер.

– Что? – Ланиус подумал, что ослышался. – Зачем?

– Потому что ты охотишься, – ответил Ансер со всем терпением, на какое только был способен. – Потому что мы хотим мяса. Понимаешь? Тушеный заяц, пирог с зайчатиной, заяц с перцем, заяц... Все, уже убежал.

Ланиусу больше нравилось наблюдать за зайцем, чем стрелять в него или есть. Живой зверек был очарователен. Мертвый? Нет.

Ансер постарался достойно выйти из положения.

– Учти, застрелить зайца нелегко. Их лучше ловить собаками и сетью.

– Ты охотишься на них с собаками? – Ланиус знал, что он должен соблюдать спокойствие, но ему было трудно. Он добавил неубедительным тоном: – Но это как-то... не по-охотничьи.

– Видишь ли, цель – поймать их, – сказал Ансер.

– Ну да, но... – Ланиус сдался. – Давай еще проедем верхом. День такой хороший.

– Точно, – согласился архипастырь.

Если они собрались охотиться, то по крайней мере на медведя или на льва – в общем, на существо опасное, чье убийство принесет только благо, так считал Ланиус. Когда он сообщил об этом своему спутнику, Ансер бросил на него любопытный взгляд.

– А олени или кабан тебя устраивают? Кабан может быть так же опасен, как любой крупный зверь.

Медведей они не встретили. Львов – тоже. Кабан им также не повстречался, но это обстоятельство Ланиуса нисколько не разочаровало. Они заметили пару оленей. Ансер вежливо предложил своему спутнику сделать первый выстрел по оленю-самцу. Король подумал, что нужно стрелять не целясь, но потом решил, что так наверняка промахнется, и все же прицелился. Но промахнулся. Олень ускакал, не дав Ансеру возможности выстрелить.

Архипастырь ничего не сказал. Если он и подумал, что Ланиус промазал сознательно, Ансер был слишком вежлив и добродушен, чтобы начать ссору. Однако в следующий раз, когда они увидели оленя, Ансер уже стрелял первым.

– Ха! Вот это выстрел! – закричал он.

– Неужели? – Ланиус ему не поверил. – Он тоже убежал.

– Теперь мы выследим его. Я попал в него. Он не уйдет далеко.

Ансер преследовал раненое животное по кровавым следам, которые оно оставляло. Вид крови вызвал у Ланиуса тошноту. Когда он думал об охоте, то предполагал, что добыча тут же падает замертво, как только стрела попадает в цель. Он попытался представить себя на месте оленя, а когда представил, решил, что лучше бы он этого не делал.

Охотники догнали оленя, тот лежал на земле, но еще был жив. Кровь текла у него изо рта и пузырилась вокруг ноздрей. Он моргнул и попытался встать и бежать дальше, но не смог. Ансер присел на корточки рядом с ним и перерезал ему горло. Затем он распорол оленю брюхо и... Ланиус отвернулся, закрывая рот рукой.

– Нам повезло, – сказал Ансер, когда они возвращались в город.

Ланиус не ответил. Но он не стал отказываться от куска мяса, присланного архипастырем во дворец. Оленина оказалась очень вкусной – вот только не надо думать, откуда она взялась.

Так же как и год назад, крестьяне разбегались, едва завидев солдат Граса, двигавшихся на север. Армия в этом году была больше, и для крестьян это означало, что убегать, захватив скот и кое-какие припасы, нужно как можно быстрее.

Принц Всеволод очень удивлялся тому, что это беспокоит короля.

– Это армия, – сказал он, показывая рукой на палатки, торчащие, как грибы, по сторонам дороги.

– Ну да, – согласился Грас – Но мы здесь не затем, чтобы сбивать масло.

Генерал Гирундо захихикал.

– Сбивать масло? – Всеволод сопроводил вопрос очередным устрашающе хмурым взглядом – казалось, его большеносое, костистое, морщинистое лицо было создано исключительно для неодобрения. – О чем вы говорите? Это же армия! Армия грабит. Армия всегда грабит.

– Армии не следует грабить своих, – уточнил Грас. Всеволод уставился на него в еще большем замешательстве, чем когда услышал про масло.

– Почему нет? – Черногорец был настойчив. – Какая разница? Нет армии, нет людей. И армия грабит. И что?

– Наверное, ты прав.

Грас всегда использовал эту фразу, когда хотел избавиться от слишком настойчивых, надоедливых людей. Всеволод кивнул, удовлетворенный. Как большинство зануд, он не понял, что ответ даже близко не походил на согласие, хотя и звучал похоже.

Запахи свежего хлеба, каши и жареной говядины достигли ноздрей Граса. Ветер также принес еще один аромат, от которого рот наполнился слюной.

– Скажи мне, что это? – спросил король. Гирундо услужливо принюхался.

– Жареная свинина, – без колебаний ответил он.

– Вот и я так подумал, – сказал Грас. – Ну-ка, мы брали с собой свиней?

Они оба знали ответ. Не все крестьяне успели быстро убежать.

– Узнать, кто готовит свинину? – спросил генерал.

– Нет, не беспокойся. – Король устало махнул рукой. – Никто не признается. Всегда говорят, что не помнят, у кого взяли.

Разумеется, Всеволод был прав. Армии действительно грабят население своей страны. Разница между правителем Нишеватца и королем Аворниса была в том, что Грасу хотелось бы, чтобы они так не делали, а Всеволоду было все равно.

Изо дня в день горы, отделявшие прибрежные низины от Аворниса, становились все выше, прорезая северный горизонт. Когда король оглянулся назад в направлении столицы, он смог увидеть только половину своей армии. Остальная часть исчезала в клубах пыли.

– Ваше величество! Ваше величество! – раздался крик гонца, который тут же закашлялся из-за пыли, висевшей в воздухе.

– Я здесь, – отозвался Грас и помахал рукой, показывая, где он находится. – Что случилось?

Хорошие новости имеют свойство двигаться не спеша. Плохие новости, наоборот, перемещаются очень быстро.