Можно твердо назвать дату, когда массовые репрессии вошли в политический быт России. Это первая половина — середина 1568 года. И ввел их не кто иной, как государь Иван Васильевич.

Его современники, его подданные были смертно изумлены невиданным доселе зрелищем: слуги монаршие убивают несколько сотен виноватых и безвинных людей, в том числе детей и женщин! Несколько сотен. На тысячи счет пойдет зимой 1569/70 года. А пока — сотни. Но и это выглядело как нечто невероятное, непредставимое. Царь устроил настоящую революцию в русской политике, повелев уничтожать людей в таких количествах…

Для XVI века не четыре тысячи, и даже не 400, а всего лишь 100 жертв репрессий и то — слишком много. Далеко за рамками общественной нормы.

Поневоле возникает почва для вопроса: а не стало ли это государево нововведение результатом западноевропейского «импорта»? Политическая культура Западной Европы XVI столетия отличалась гораздо большей жестокостью, нежели русская. Масштабное пролитие крови стало для европейцев приемлемым из-за грандиозных столкновений на религиозной почве.

Торквемада появился на политических подмостках Европы задолго до Ивана Грозного.

За доброе десятилетие до опричнины королева Мария Тюдор принялась массами жечь протестантов на землях «просвещенной» Англии. Как на грех, примерно тогда между Московским государством и королевством Английским были установлены дипломатические отношения. В Москве с интересом ознакомились со свежим политическим опытом недавно обретенных союзников…

Кровопролитные войны между католиками и гугенотами во Франции начались до того, как у нас появилась опричнина. Боевые действия шли на протяжении многих лет и сопровождались характерными инцидентами, например знаменитым побоищем в Васси.

Расправы шведского короля Эрика XIV над собственными подданными, особенно над аристократией, относятся к 1560-м годам, то есть они по времени фактически параллельны опричнине… но все же производились чуть раньше того самого грозненского «срыва» 1568 года.

Зверства нидерландских иконоборцев относятся к 1566 году. Накануне, так сказать…

Ответные зверства герцога Альбы в тех же Нидерландах начались во второй половине 1567 года. Впритык!

О, у государя Ивана Васильевича были отличные «учителя». Российская дипломатия, связывавшая царский престол со множеством престолов европейских, приносила Ивану IV ценные сведения о тамошних политических «новинках». Если Московское государство, с легкой руки первого русского царя, действительно заимствовало практику массовых политических репрессий у Европы, то это был опыт, требовавшийся русской цивилизации меньше всего.

Несколько месяцев длился разгром Северной Руси, произведенный на громадном пространстве. Но акция устрашения, охватившая добрую половину государственной территории страны, на этом не завершилась. На очереди стояла Москва.

Летом 1570 года в русской столице произошли массовые казни. Пик их пришелся на 25 июля. Источники не дают возможности четко определить, сколько подданных Ивана IV было тогда умерщвлено. Но в любом случае память об этой волне репрессий сохранилась надолго. По словам историка А. А. Зимина, «московскую трагедию лета 1570 г. помнило не одно поколение русских людей. В летописях, исторических песнях и повестях слышатся отзвуки страшных событий, происшедших на Поганой луже»[136]. Их даже связывали с грозными пророчествами юродивых.

«Поганая лужа» — местность, которую специалисты локализировали в разных районах Москвы. То ли это на нынешних Чистых прудах. То ли где-то в Китай-городе, близ Красной площади — может быть, даже на территории современной Красной площади, где она переходит в прежние китайгородские места. Вторая версия выглядит предпочтительнее: привести из арбатской опричной резиденции к Чистым прудам, то есть на окраину города, сотни пытаных-ломаных людей, едва держащихся на ногах, — дело трудное.

Сюда доставили персон, обвиненных по делу о «новгородской измене» и иных «изменных» делах. Царь и его сын Иван явились в боевом облачении, окруженные опричной свитой и невиданным доселе эскортом из полутора тысяч стрельцов. Они выслушали «обвинительное заключение» по нескольким сотням приведенных на казнь. Видя страх москвичей, собравшихся к пустырю («полому месту») на Поганой луже, Иван Васильевич ободрил их, как умел. Разъезжая на коне, он милостиво сообщил жителям столицы, что прежде хотел погубить их всех, но нынче гнев свой уже «сложил». Затем монарх спросил у собравшихся, правильно ли он делает, истребляя изменников. Из толпы, стесненной вооруженными стрельцами, зазвучали нестройные похвалы «преблагому царю». Тогда монарх объявил о помиловании 184 осужденных. Их освободили.

На пустыре оставалось еще 100–150 человек. Им никакой милости не полагалось…

Вот скупые строки «Пискаревского летописца»: Положил царь и великий князь опалу на многих людей и повеле их казнити розными казнями на Поганой луже. Поставиша стол, а на нем всякое оружие: топоры и сабли, и копия, ножи да котел на огне. А сам царь выехал, вооружася в доспехе и в шоломе и с копием, и повеле казнити дияка Ивана Висковатово по суставам резати, а Никиту Фуникова, дияка же, варом обварити; а иных многих розными муками казниша. И всех 120 человек убиша грех ради наших»[137]. Действия царя воспринимались как мор, засуха или наводнение — «казни» Господни за грехи. К тому времени многие перестали видеть в монархе человека; в нем видели живое орудие мистической силы, которому Бог попустил совершение злого душегубства.

Иностранные источники указывают разное количество казненных 25 июля — в диапазоне от 109 до 130 человек. Синодик опальных, по разным подсчетам, свидетельствует о казни 125–130 человек.

Москва не знала такого никогда, от основания города. Бывало, прилюдно казнили одного или нескольких человек. Порой, к изумлению горожан, лишалась головы весьма знатная персона. Например, при Дмитрии Донском казнили Ивана Вельяминова из рода московских тысяцких. Во времена Василия Темного несколько дворян-заговорщиков поплатились жизнями за преступные намерения. Иван Великий повелел спалить немногих еретиков. Но за все 400 лет своей биографии великий город не удостаивался столь страшной резни, какая случилась летом 1570-го! За полдня больше сотни людей подверглись пыткам и казням…

Самыми знаменитыми жертвами стали главнейшие представители московской приказной бюрократии. Иными словами, чиновники, известные всей стране и обладавшие колоссальным влиянием. Вместе с ними лишились жизни несколько аристократов невысокого ранга. Но даже смерть князей А. Тулупова и В. Шаховского на фоне гибели столь крупных управленцев оказалась менее заметной.

Была ли у обвиняемых какая-либо связь с внешними или внутренними врагами престола? Точно сказать трудно. Источники просто не позволяют сделать категорические заявления на сей счет.