От этой женщины можно потерять и разум, и душу. Квин почувствовал, как сжалась его грудь, когда он провел руками по ее телу. Боль и сила слились воедино в желании овладеть ею. От одной лишь мысли, что она в его руках, ему стало и страшно, и весело. В следующую минуту он воспарил ввысь.

Причиной тому было не только совершенство ее тела и лица, но и дикая, неукротимая сексуальность, которая скрывалась под покровом из сверкающего льда. Выпущенная на волю, она превратилась в ящик Пандоры, полный эмоций темных, опасных и необыкновенно возбуждающих.

Он не станет сопротивляться этим эмоциям. Просто не сможет. Он чувствовал, как она дрожит, стонет, когда он дотрагивается до нее, пробует ее на вкус и искушает. Ее кожа была горячей и уже влажной. Она выдохнула его имя. Сегодня, пусть только лишь сегодня, он доведет ее до безумия, как она доводила до безумия его самого.

Он сжал в руке пряди ее волос и запрокинул ей голову. Пред ним предстала длинная белая шея. Он провел по ней языком и почувствовал, как бешено застучало ее сердце. Руки Шантел прошлись по его груди и опустились ниже. Мышцы его живота содрогнулись от ее прикосновения. Она потянула вниз молнию на джинсах, а он нащупал сквозь тонкий шелк ночной рубашки ее грудь. Его рот оценил и нежность шелка, и гладкость кожи на груди. Шантел напряглась и задрожала. Из ее уст вырывались тихие неясные слова удовольствия…

Повинуясь разбуженному инстинкту, она стянула с его бедер джинсы. Почувствовав на своем члене ее руки, он потерял остатки разума. Безумным движением он разорвал на ней рубашку. Когда он уложил Шантел под себя, у нее перехватило дыхание.

Думать Квин уже не мог. Он мог только чувствовать. Когда он вошел в нее, она была теплой и влажной. Он подумал, случается ли так, что мужчина умирает, добившись наконец того, чего так страстно желал? Но тут она обхватила его и стала направлять, куда ей хотелось, хотя он думал, что сам направляет ее. Он видел ее волосы, раскинувшиеся по смятым белым простыням, ее полузакрытые глаза, ее слегка раздвинутые губы, через которые вырывалось дыхание.

— Квин! — Она выкрикнула его имя, чувствуя, как ее подбрасывают гигантские волны наслаждения. Что с ней? Жар, свет, ветер. Она была совсем не готова к этому. Она хотела сказать ему об этом, но он снова прижал свои губы к ее рту. Она стала частью его. Оргазм затопил ее такой сильной волной, что у нее не было сил говорить.

Шантел не знала что сказать. Может, он ждет от нее какой-то умной фразы, каких-то легких слов? Но разве сможет она объяснить, что до этого у нее был только один мужчина и что никогда, никогда ей не было так хорошо, как сейчас… Если бы Квин не был ей так дорог, она, несомненно, придумала бы что-нибудь, что помогло бы нарушить затянувшееся молчание и снять излишний драматизм эмоций, который, как она чувствовала, снова накапливается.

Он тоже не знал что сказать. Он овладел ею словно безумный. А ведь она заслуживает большего, большей заботы и конечно же нежности. Эх, если бы он не потерял над собой контроль! «Но я его потерял, — безжалостно напомнил себе Квин. И я уже ничего не смогу изменить», с горечью заключил он. Он мог только мечтать о том, что исправить ошибку еще не поздно.

Они оба вздохнули, потом повернулись и одновременно произнесли имя другого. Неловкость длилась всего лишь мгновение и сменилась улыбками.

— Я думаю, ты был прав, — начала Шантел, — когда говорил, что мне нужен сценарий. Я не могу придумать, что мне надо сказать.

— У меня — та же самая проблема. — Он взял ее руку и поднес к губам. — Боюсь, я был слишком груб.

— Неужели? — Удивившись его словам и ощутив при этом облегчение, Шантел нащупала на простыне клочки своей шелковой рубашки. Подняв бровь, она набросила их на свою грудь.

Квин потер ткань между большим и указательным пальцами.

— Можешь вычесть стоимость этой рубашки из моей зарплаты.

— Обязательно вычту триста пятьдесят долларов.

— Триста пятьдесят? — Квин оперся на локоть и с удивлением посмотрел на разорванный шелк. — Надо быть сумасшедшей, чтобы тратить такие деньги на то, в чем спишь.

— Я люблю себя побаловать. — Чтобы доказать это, она наклонилась и поцеловала его. — А учитывая сложившиеся обстоятельства, я считаю справедливым вычесть только половину стоимости.

— Половину?

— Мы ведь разорвали ее совместными усилиями. — Она улыбнулась и пробежала кончиком пальца по его груди. — Впрочем, дело того стоило.

— Правда? — Квин провел рукой по ноге Шантел и задержал ладонь на ее бедре. — Ты в этом уверена?

— Ну, я очень осторожная женщина, и знаешь, что говорят в таких случаях бизнесмены?

— Нет.

Она наклонилась над ним, и ее волосы пощекотали его плечи.

— Так что же говорят бизнесмены?

— Требуй повторения, — усмехнулась Шантел.

— Обещаю тебе, Квин, что это займет не более трех-четырех часов. — Шантел вышла из машины и наклонилась, чтобы снять пластиковый мешок с одеждой с крючка на пассажирской двери.

Он заметил, как изящно тонкая юбка облегает ее попку.

— Я подожду.

— Фотосессия часто бывает очень утомительной для ее участников и гораздо менее для тех, кто просто сидит и ждет.

— Пусть тебя это не беспокоит, — попросил Квин и взял у нее сумку.

— Но мне приходится беспокоиться. Если я буду думать, что ты сидишь где-то рядом и ругаешься про себя, я стану нервничать. — Шантел нажала кнопку у входной двери и, опустив темные очки, посмотрела на Квина поверх них. — А нервное состояние обязательно отразится на снимках. Съемки для «Сцены» для меня очень важны.

Квин сдвинул очки вверх по ее носу.

— А для меня важна ты.

От этих слов Шантел стало тепло и спокойно. Она больше не могла притворяться, что его забота не трогает ее. Поднявшись на носки, она быстро поцеловала Квина в губы.

— Ценю твою заботу, но здесь мне ничего не будет угрожать. Прическу мне сделает Марго, а грим наложит гримерша, с которой я уже работала раньше. Ее зовут Элис Кук. Они обе будут со мной в течение всей сессии. Так что я проведу время в обществе добропорядочных женщин.

— И фотографа, — подсказал Квин. — Я не оставлю тебя одну с этим Брайаном Митчелом или с кем-нибудь другим.

Шантел хотела было пояснить, кто такой фотограф, но потом передумала. Женщине надо использовать любую представившуюся возможность, возбудить чувства мужчины. Она провела пальцем по воротнику его рубашки.

— Ревнуешь?

— Соблюдаю осторожность.

— Брайан Митчел. — Голос, прозвучавший в интеркоме, был низким, мягким и женственным.

— Это Шантел О’Харли. У меня на час назначена фотосессия.