– Ну глухонемого. Если настоящего встретим. При нем тоже изображать?

Я часто задышала, давя эмоции.

С другой стороны коридора раздалось звяканье, будто кто-то колотил металлическим прутом по кафельной стане, грохот. Потом двери отделения дрогнули и заскрипели.

– Кажись, нас кто-то с той стороны запер, – громко прошептал Святозар, так и не дождавшись моего ответа.

– Наверное, уборщица, – я изо всех сил пыталась не паниковать. – Каким-нибудь другим путем в палату вернемся.

Лягух повертел головой, видимо, ища пути к отступлению:

– Даша! Да это то самое место, где я твоего принца встретил! Вот, смотри – тележка, она здесь стояла. Значит…

– Тише говори, – зашипела я. – Они там, за поворотом. Мне кажется, я слышала голос Ларса.

Святозар прислушался:

– Они сюда идут!

Я в панике навалилась на ближайшую дверь. Заперто. Лягух тем временем проверил еще две. Где же спрятаться? Паника нахлынула, как всегда, не вовремя. Сердце колотилось со скоростью и силой отбойного молотка.

– Под тележку лезь! – скомандовал Святозар, хватая меня за плечи. – Там как раз места для тебя хватит.

Тележка была обычным металлическим стеллажом на колесиках, в пол моих роста, с тремя полками, на которых стопками лежали больничные простыни, стояли картонки с резиновыми перчатками, баночками дезинфицирующих средств, пакеты с бахилами.

«Лучше б эта уборщица не свою телегу в коридоре забыла, а дверь за нами запереть», – подумала я, готовясь к эпохальному нырку.

– Постой! А ты как же? Для двоих там места точно нет!

– А меня мы сейчас превратим в лягушку, – весело ответил Святозар, притянул меня к себе и смачно поцеловал в губы.

Все когда-то бывает в первый раз. У меня не было времени даже вытереть губы после первого в моей жизни лягушачьего поцелуя. Святозар влажно шлепнулся на пол и, перебирая лапками, залез на нижнюю полку, я юркнула следом, стаскивая сверху льняную ткань. Бинго! Сквозь щель импровизированной занавеси я могла видеть две пары мужских туфель – черных офисных, принадлежащих Ларсу, и остроносых, обшитых золотой тесьмой, которые мог на себя напялить только принц Лета.

– Здесь никого нет, – вполголоса проговорил ледяной демон.

Я перестала дышать. Если меня здесь сейчас обнаружат, неудобно может получиться. Лягух сидел у моей щеки, раздувая ноздри и выпучив глаза.

– Значит, мне послышалось, – ответил Эмбер. – Наверное, я настолько увлечен Кузнецовой, что ее чарующий голосок мерещится мне.

– Перестань, – вопреки ожиданиям, раздражения в голосе Ларса не ощущалось. – Даша сейчас не в той физической форме, чтоб преследовать нас в коридорах.

– Ты ее недооцениваешь, лис. Она не обычная самочка, а настоящая альва – воинственная и бесстрашная.

– И не твоя.

– Это временно. Вот увидишь, рано или поздно она поймет, насколько выше тебя по положению, и тогда, мой друг, ты останешься один.

Ларс хмыкнул:

– На моей стороне судьба, принц, и любовь. Кстати, почему называешь ее Кузнецовой?

Тележка надо мной скрипнула и прогнулась под весом принца Лета. Он поворочался, усаживаясь поудобнее:

– А она тебе не рассказывала? Как интересно. Кажется, твои слова о любви несколько преждевременны…

Мне захотелось вылезти и надавать тумаков одному конкретному принцу Лета. Даже дышать стало больно, так сдавило грудь ненавистью.

– И, кстати, о любви, – ни о чем не подозревающий будущий пострадавший продолжал источать яд. – Ты все еще не закрепил свои права супруга? Не боишься опоздать?

– Я боюсь поторопиться. Пока мой ошейник у тебя, я не хочу рисковать свободой своей дамы.

– Предусмотрительно.

Я потихоньку стала себя ощущать пациентом сумасшедшего дома. Это, вообще, что за диалог я сейчас подслушиваю? Они же враги? Я чего-то не поняла? Враги или недруги. Но уж никак не приятели, которые могут вот так перебрасываться колкими фразочками, Святозар похлопал меня по щеке перепончатой лапкой. Утешал, наверное.

Тележка скрипнула, принц изменил положение:

– Держи. Пусть это будет демонстрацией моих дружественных намерений.

Ларс приблизился:

– Благодарю. Но что ты собираешься отдать Даше, когда она, наконец, сделает свое предсказание?

– Она явно не стремиться этого делать, а так, ну по крайней мере, ты сможешь наконец заняться с ней любовью, подсластить момент расставания.

– Играешь в благородство?

Принц вскочил:

– Это не игра, мерзкий грязнокровный сид. Благородство течет в моей крови!

– Только золотая кровь не дает тебе никаких преимуществ во власти, не правда ли? Иначе зачем тебе было бы громоздить интриги в стремлении занять хоть какой-то трон!

Они теперь орали друг на друга. Первым сдулся Эмбер:

– К сожалению, ты прав. Дом Лета мне недоступен еще долго, а потакать капризам матушки, чтоб потом до конца времен быть с цветочной королевой… Это унизительно.

– Ты получишь свой кусок власти, как только Лорд-Изгнанник отправится в свое последнее путешествие в Лабиринте душ.

– Я должен быть первым, Ларс. И ты обещал мне содействие.

– Обещание будет исполнено. Как только мой лорд умрет, трон этого мира перейдет тебе. Я всего лишь хочу свое место рядом с владетелем и…

– От Кузнецовой я не отступлю. За женщину тебе еще придется побороться.

– Даша выберет сама, – уверенно проговорил Ларс. – Обещаю, что не буду давить на жалость, взывать к совести, или угрожать.

Я проснулась в своей палате. Одеяло, аккуратно подоткнутое со всех сторон, окутывало меня коконом, и я еще пару минуточек понежилась, оттягивая момент, когда придется вставать.

Святозар храпел в кресле для посетителей, свесив голову на грудь. Оранжевый ковер апельсиновой кожуры на полу намекал на то, что охранник мой всю ночь бодрствовал, заедая часы бдения витаминами.

Солнечный луч полз по лицу детинушки, золотя его отросшую за ночь щетину, лягух зажмурился, зевнул и широко открыл свои васильковые глаза:

– Утро доброе, хозяюшка!

– И тебе не хворать, – аутентично отозвалась я и прислушалась к организму.

Организм выспался, чувствовал себя превосходно, а теперь хотел приступать к утреннему моциону незамедлительно.

Я выпуталась из кокона и побрела к двери в санузел: