Ивар пригляделся – точно, цвет воды тут был иным, чем за островом, и, судя по волнам, имелось течение, пока слабое, но уже мешавшее джонке, и это значило, что впереди и вправду река, но такой ширины, что ее и вправду можно принять за морской пролив.

– Пора обратно на драккар, – сказал он. – Не к лицу послам, чтобы их тащили на веревке, словно упрямого козла… Эй, капитан, можешь радоваться, мы отправляемся восвояси!

На драккаре конунга встретили улыбающиеся физиономии.

– Ну как там? – поинтересовался Гудрёд.

– Неплохо, хотя и скучновато, и привычной вони не хватает, – услышав ответ Ивара, дружинники с готовностью загоготали. – Так, давай на весла, дальше пойдем сами!

Недовольно ворча, принялись рассаживаться по лавкам, заплескала вода под лопастями. Пока примеривались, джонка ушла вперед, над бортом показалось круглое и очень довольное лицо Бао Вэня.

– Как бы снова не начали стрелять, – заметил Арнвид.

– Не начнут, – буркнул Ивар. – Мы же теперь эти, послы от этих, жунов к самому этому, Сыну Неба.

Когда начали грести, едва не догнали «Весеннее Благоденствие», затем ветер усилился, и корабль с черными бортами принялся уходить вперед. Заплескали, ударяя в корму, волны, полетела пена, поднимающееся солнце утонуло в белесом мареве, стало немного холоднее.

С одной стороны берег тянулся близко, одна за другой попадались деревни из небольших домиков. Виднелись работавшие на полях крестьяне в конусовидных шляпах, медленно бредущие волы, впряженные в повозки на высоких колесах, торчавшие из земли побеги.

Завидев драккар, все останавливались, провожали взглядом и качали головами. Женщины прекращали стирать белье, рыбаки отводили лодки в сторону, а мальчишки долго бежали следом, крича и тыча пальцами.

С другой стороны суша была лишь темной полоской на горизонте.

– Ходко пошли, – оценил Арнвид, когда судно Бао Вэня скрылось за горизонтом.

– Ничего, мы с ними гоняться не собираемся, – ответил Ивар. – Пусть дойдут до своего Цзянье как можно быстрее и расскажут всем о том, что туда плывут послы от диких варваров…

Видели другие джонки, и такие же большие, как «Весеннее Благоденствие», и совсем маленькие, но все одинаковые – с парусами из циновок, мачтами и реями из дерева, что именуют бамбуком, с поднятыми носом и кормой. От драккара старались держаться подальше, спешно поворачивали, уходили с дороги – видно, что судно необычное, а необычное всегда вызывает недоверие и страх.

Туман клубился над гладью великой реки Янцзы, жиденький, белый, совсем не похожий на густые северные.

Цзянье так и не показался до вечера, и они остановились на ночь, выбрав безлюдный участок берега, где прямо к воде подходили заросли бамбука – голенастые стебли торчали из земли, шелестели узкие зеленые листья, порхали в кронах незнакомые птицы, перекрикивались гулко, протяжно.

А утром, едва пустились в путь, навстречу попался очередной корабль, средних размеров, чуть побольше драккара, но разукрашенный так ярко, что едва увидев его, Ивар невольно зажмурился.

Покрытые золотистой краской борта украшала искусная резьба, на мачтах развевались большие флаги, и всюду трепетали малые – алые, малиновые, зеленые, синие и желтые. На них черным были намалеваны хитрые загогулины, мало похожие на северные руны или вальские буквы.

На джонке увидели драккар, с нее донеслись глухие удары и звон.

– Чего это они? – удивился Ивар. – Радуются?

– Конечно, – Арнвид хихикнул. – Встречают послов от диких варваров.

– А ну-ну.

Яркий корабль подошел ближе, резьба предстала в деталях – скалились огромные кошки вроде той, какую видели на Тростниковой земле, извивались драконы, расправляли крылья птицы с языками пламени вокруг головы. На носу появился дядька в полосатом халате, завопил, поднеся руки ко рту:

– О, благородные варвары! Чиновник третьего ранга, почтенный Ли Гуан желает приветствовать вас от имени облеченного доверием Сына Неба областного вана Гоуцзяня!

– Ну и имена у них, – старый эриль почесал лысину. – Ты чего замер, отвечай, давай?

– Э… мы готовы его принять! – рявкнул Ивар, и добавил для своих: – Суши весла!

Хорошо помнил, как нелегко было разговаривать с то и дело кланявшимся речистым капитаном. С чиновником, да еще и третьего ранга, наверняка все будет еще труднее, так что уши завернутся в трубочку, а язык от болтовни станет тяжелым, как бревно, и выпадет изо рта.

Драккар замедлил ход, почти остановился, и разукрашенная джонка подошла вплотную. Стукнули, соприкоснувшись, борта, и с того, что повыше, спустилась легкая лестница с бамбуковыми перилами.

По ней сбежали двое воинов в низких шлемах, панцирях и с мечами у пояса, встали по сторонам, раздув щеки и выпучив глаза. И лишь затем вниз двинулся крошечный усатый тип в фиолетовом халате с золотым поясом и семиугольной шапке с кисточками на углах.

Держал шкатулку, украшенную слоновой костью, на поясе висел меч, чьи ножны и рукоять усеивали драгоценные камни.

– Ну, павлин… – тихо буркнул Арнвид.

Усач вступил на драккар с такой осторожностью, словно тот был из сухих листьев и грозил развалиться. Отыскал взглядом Ивара, стоявшего впереди дружинников, и растянул губы в вежливой, даже льстивой улыбке.

– Благодеяния Шан-ди да осияют вас, доблестные жуны! – заявил Ли Гуан, отвешивая короткий поклон. – Весть о том, что вы решили припасть к стопам Сына Неба, да здравствовать ему тысячу лет, донеслась до нашего охраняемого богами города, и мы в ничтожной своей…

Ивар обреченно вздохнул – похоже, что уши не только свернутся, а и отвалятся.

– …осыпанный милостями ван Гоуцзянь… исходящий от небожителей Пэнлая… хранители стоп ритуала… – продолжал распинаться чиновник, не замечая, что его слушают без особого внимания.

Нерейд зевал так, что завывания разносились от берега до берега, Кари шумно чесался, Ингьяльд отстраненно смотрел в борт джонки. Даже замершие по сторонам от лестницы стражники, кажется, скучали, в узких темных глазах читалось равнодушие – насмотрелись на варваров, наслушались речей.

– И примите сей дар, как знак благорасположения неба, что устроило нашу встречу, и символ того, что ван будет завтра ждать вас у себя, – услышав эти слова, Ивар встрепенулся, подумал, что дело идет к концу.

Ли Гуан протянул конунгу шкатулку, и тот принял осторожно – не попусти асы, еще раздавишь.

– Спасибо, – сказал он, поднимая крышку. – Надо бы отдарить, Ингьяльд, глянь там чего-нибудь…

Шкатулка изнутри была обита красным бархатом, а на дне ее стояла выточенная из зеленоватого, с прожилками камня фигурка – припавший к земле хищный кот, видно, что большой, с искусно нанесенными полосками на шкуре, с напряженными мышцами и выпущенными когтями.