– Нет! – Кейт положила руку на живот. – Желудок что-то ноет.

В его серых глазах промелькнул лукавый огонек.

– Правда?

– Угу. Надеюсь, я не заболела, – ухмыльнулась Кейт, устраиваясь на скамейке поудобнее. – Но ты же в курсе того, что они твердят.

– А что они говорят?

– Свежий воздух – лучшее лекарство! – процитировала Кейт.

Назвать выражение его лица добродушным было бы чрезмерным преувеличением, но оно было по крайней мере спокойным. Кейт заправила волосы за ухо и почувствовала, как его взгляд метнулся к шраму. Фредди заметил его и раньше, но спросить о нем осмелился впервые.

– Что это было?

«Слабость притягивает нож», – подумала Кейт, но спустя долю секунды с ее губ сорвался иной ответ:

– Авария.

Фредди не стал автоматически просить у нее прощения, как будто это была его вина. (Кейт ненавидела, когда люди поступали подобным образом.) Он лишь кивнул и провел пальцем по черным полоскам у себя на запястье.

– Наверное, у каждого свои отметины.

Кейт протянула руку, коснулась ближайшей черточки и почувствовала, как Фредди напрягся от ее прикосновения.

– Сколько дней трезвости?

Фредди мягко отстранился.

– Достаточно, – буркнул он и одернул манжеты.

Кейт была заинтригована.

Кто ты?

Что ты скрываешь?

Почему ты это скрываешь?

Вопросы пытались вырваться наружу, и Кейт уже было открыла рот, когда Фредди заговорил:

– Сказать тебе один секрет?

Кейт выпрямилась.

– Да, – выпалила она.

Фредди, похоже, не заметил ее волнения, хотя он и смотрел на нее в упор.

Во взгляде его было нечто тяжелое: Кейт почувствовала, как он давит на нее.

– Ну?… – подтолкнула его она.

Фредди подался вперед.

– Я никогда не видел лес вблизи.

А потом, прежде чем Кейт успела вымолвить хоть слово, он потащил ее вниз по ступенькам трибуны – прямо к деревьям.

– Они пахнут, как свечи, – прошептал Фредди, подкидывая ногой опавшие листья.

– Уверена, что все наоборот, – возразила Кейт. – Кем надо быть, чтобы никогда не видеть деревья?

Фредди поднял пурпурный лист, покрутил в пальцах.

– Тем, кто живет в красной зоне, – произнес он, отпустив лист, – с чересчур нервными родителями.

Когда он упомянул о семье, пульс Кейт участился, но она постаралась, чтобы голос ее не выдал.

– А какие они – твои предки?

Фредди лишь пожал плечами.

– Они хорошие люди и хотят добра своим детям.

«Как их зовут?» – едва не ляпнула Кейт.

– Чем они занимаются?

– Папа – хирург, – ответил Фредди, наступив на валяющийся сук. – Мама выросла в Фортуне. Она была не на той стороне границы, когда та закрылась.

– Какой ужас! – искренне вырвалось у Кейт.

То, что жители Истины оказались заперты внутри, могло напугать каждого, но сама Кейт часто забывала об иностранцах. Не то место, не то время, жизнь, уничтоженная невезением…

– Она это скрывает, но я знаю, как она страдает, – задумчиво пробормотал Фредди.

Мысли Кейт вновь вернулись к железной подвеске и черным гроссбухам.

«Где ты взял свой медальон?»

Она сглотнула.

– Ты единственный ребенок?

– А ты следователь? – парировал Фредди, но потом смягчился. – Я – младший. А ты?

Кейт понравилось, что Фредди тоже проявил к ней интерес, хотя он вроде бы должен был знать.

– У меня нет ни братьев, ни сестер, – призналась она.

В школе прозвенел звонок, призывающий на ланч, и Кейт заколебалась, но Фредди не выказывал ни малейшего желания возвращаться. Он уселся под деревом, прислонившись спиной к стволу. Кейт опустилась рядышком и скопировала его позу.

Он вытащил из сумки сочное зеленое яблоко и протянул ей.

Кто ты такой?

Кейт взяла яблоко, нарочно коснувшись пальцев Фредди, и отметила, что он вздрогнул, как будто тактильный контакт был для него чем-то чуждым и неизведанным.

Она откусила кусок и вернула яблоко Фредди. Он покрутил его в руках.

Что ты скрываешь?

– Вот бы весь город был таким… – негромко произнес он.

– Пустым? Зеленым?

– Спокойным, – ответил Фредди, вручая Кейт яблоко. Сам он не откусил от него.

Кейт провела пальцем по следам от ее же собственных зубов.

– Ты когда-нибудь видел монстра вблизи?

Фредди прикусил губу.

– Да.

Кейт хмыкнула.

– Мой отец держит малхаи в качестве домашнего питомца.

Фредди сощурился, но сказал лишь:

– Я предпочитаю кошек.

Кейт фыркнула и бросила яблоко обратно.

– Я тоже.

Их голоса стихли, и на секунду они погрузились в уютное молчание, которое обволакивало их обоих. Ветер зашелестел в ветвях, и начался листопад. Кейт задумалась. Сейчас, с плодом в руке, со своими бесцветными глазами и с золотым листом в волосах, Фредди Галлахер смахивал скорее на мраморное изваяние, чем на мальчишку из плоти и крови.

«Кто ты?» – хотела спросить Кейт.

Но вместо этого она взяла яблоко и откусила еще кусок.

Вопросы грызли ее весь день. Чем дольше они оставались в той рощице, тем сильнее становились сомнения. Насчет него – и насчет нее. Вероятно, Фредди использовал псевдоним. Что ж, для него это, наверное, было вполне логично. Может, у него не было выбора. Иногда у людей бывают веские причины таиться. Лгать.

Но Кейт жаждала правды.

Она брела по коридору и вдруг услышала звуки скрипки.

Кейт быстро разделалась с контрольной, и поэтому ее отпустили с последнего урока пораньше, так что теперь она убивала время, дожидаясь звонка. Она замедлила шаг, надеясь, что слышит игру Фредди. Проблеск истины среди загадок. Мелодия доносилась из кабинета в конце коридора. Когда Кейт приблизилась к двери, музыка прекратилась: раздался скрип стульев и пюпитров.

Кейт заглянула в дверное окошко и увидела школьный оркестр.

Заверещал звонок, и ученики хлынули наружу. Кейт оглядела класс в поисках Фредди, но не увидела его.

– Привет! – сказала она парню, который тащил виолончель (он даже чем-то походил на свой музыкальный инструмент).