Мы подождали, пока Гамид дернет за веревку, и я помог ему вернуться.

— Получилось? — спросил хозяин.

— Да, господин.

— Тогда возвращаемся, ослятки. Вы отлично поработали. Кто-то по вашей милости скоро лишится сперва сна, а потом и должности, хе-хе-хе…

Он опять повел нас по всяким тайным переходам и вывел к лестнице. Мы спустились и скоро оказались в его жилище.

— Никому ни слова, — сказал он перед тем, как впустить нас. — Вы славные парни, но если вы разболтаете про то, как Гамид лазил по канату, у вас будут очень большие неприятности. И прежде всего подрядчик разобьет табличку с договором, и Гамид лишится заработка. Другие подрядчики его тоже не возьмут — в этом деле они все заодно. И ему придется возвращаться в эту вашу деревню, как там ее?

— Субат-Телль, господин, — ответили мы.

— Поняли?

— Поняли, господин!

— Не уверен…

Мы вслед за ним вошли в спальню. У него там на столике обычно стоял ларчик, а в ларчике — деньги на мелкие расходы. Он взял две «ноги» и дал нам с Гамидом.

— Если распустите языки, приду и отберу эти «ноги». Поняли?

— Поняли, господин.

— Ну, теперь есть какая-то надежда. Теперь идите спать. Завтра вечером пусть Гамид придет. Ступайте.

Мы вышли из спальни, не веря своему счастью: целая «нога» только за то, что Гамид немного повисел на канате, а я этот канат держал!

— Если разобьют твою табличку с договором, это будет ужасно, — сказал я.

Гамид задумался:

— А может, и не ужасно. Тогда я буду свободен…

— От чего свободен? От заработка?

Он пожал плечами. Какие-то странные мысли рождались в его голове, я это видел по лицу.

— Вообще свободен… от всего…

— Как это?

— Ну как… Сейчас мы зависим от всех — ты от своего хозяина, я от своего, и вместе мы зависим от того, что скажет Тахмад.

— И правильно, он же старший.

— Знаешь, Вагад, самый старший еще не значит самый умный. Его слово имело вес до того, как мы перешли в Другую Башню. А теперь оно весит всё меньше и меньше. Твое слово для меня — тяжелее слова Тахмада.

Он не стал объяснять, а я понял без объяснений: это потому, что пошел вместе с ним убивать Таш, а Тахмад бы его удержал, да еще, может быть, дал по шее.

— Проводить тебя вниз? — спросил я.

— Проводи по лестнице, а то по норе спускаться — это целая вечность.

Я пошел с ним неспроста. Ведь там в любой миг могли отвориться двери на третьем ярусе, и если бы его обитатели увидели Гамида одного, то неизвестно, как бы с ним поступили. А для двоих опасность меньше.

Мы уже освоились с лестницами и не боялись с них свалиться, поэтому спокойно спустились вниз и вышли из башни на свежий воздух.

Будка, через которую можно было попасть на лестницу, стояла так, что ее не всякий бы заметил, а если бы и заметил — не понял, что это такое. Мало ли что должно стоять под навесным мостом — вот по другую сторону от дороги, ведущей к норе, тоже было у стены несколько будок, так они принадлежали хозяину землекопов, рывших ров, и там на ночь оставляли кирки, лопаты и носилки для земли.

Я успел прихватить пирожков — всё равно наутро хозяин их есть не стал бы, он любил горячие.

— Съешь, — сказал я Гамиду. — И постарайся скорее заснуть.

— Хорошо засыпать с набитым животом, — ответил он.

Я засмеялся, засмеялся и он. Завтра вечером, если боги будут милостивы, мы опять полакомимся пирожками, а у меня будут уже две «ноги», и я смогу купить подарок для Лиш, а то как-то непристойно: целовать я ее целую, а хорошего подарка еще не сделал. Разносчики предлагают девичьи платки с бахромой, может быть, я смогу купить красный или желтый. А если у меня будут три «ноги», то я смогу купить платок с узорами. И пусть все девушки в харчевне знают, какой у нее щедрый жених, и завидуют.

— Послушай, мне Лиш говорила, что ее подруге Реш понравился Абад. Спроси его, есть ли у него девушка на примете.

Мы очень медленно брели вдоль стены Другой Башни, а там, где начинался подъем на дорогу, остановились.

— Дикие нравы в Другой Башне. Девушка сама говорит, кто ей понравился.

— Городские нравы. Но это же не чужому человеку, это — среди своих. Ты спроси — я думаю, он будет рад. Реш — хорошая девица, скромная…

— Хороша скромная!

— А ты посмотри, как она себя ведет. Зайди вечером в харчевню на пятом ярусе.

— Это та самая Реш? — Он вспомнил наконец, как сдуру выпил чуть не весь пузырек с маковой настойкой, и как она помогала усадить его в тачку.

— Да, очень хорошая девушка!

— Ты, кажется, прав… молчи…

— А?..

— Молчи… кто-то лезет туда… один… так, вошел… Идем!

— Кто, куда? — спросил я.

— Кто-то залез в будку. Он озирался по сторонам. Сейчас мы его схватим! Нас двое, а он один! И он всё расскажет про жильцов третьего яруса!

Мы побежали к будке, ворвались в нее, но шагов на лестнице не услышали. А он, тот человек, просто не успел бы подняться на третий ярус.

— Тебе померещилось, Гамид, — сказал я. — Это шутки демона Лилу. Он проказит по ночам.

— Вот сейчас мы и потолкуем с этим демоном, — сказал Гамид. — Молчи… по-моему, он сидит под лестницей…

Гамид из всех нас самый бойкий. Я только разворачивался на ступеньках, а он уже прыгнул вниз, и тут же я услышал голос:

— Пусти, дурень, пусти… я не вор!

— Он из плоти и крови? — спросил я.

— Из плоти, а будет брыкаться — увидим и кровь! Сейчас я его вытащу, помогай…

Вдвоем мы чуть ли не на руках вынесли того человека из будки и прижали его к башенной стене.

— Кто ты такой? — спросил Гамид.

— А ты кто такой?

— А ты кто такой?

— Много будешь разговаривать — свернем челюсть, — пообещал я для начала. — Назови имя!

— Зачем вам мое имя? Вы отпустите меня, и я уйду восвояси. Хотите, дам «кувшин»?

— Пять «рабов», — ответил на это Гамид.

— Вы умом тронулись!

— Не ори. Ты кто такой и зачем залез под лестницу?

— Вас поставил Авенир Бакти? — спросил человек. — Я понял, это он. Отпустите меня! Если я к нему попаду — он меня убьет и всё равно ничего не узнает! Я и сам ничего не знаю! Мне просто нечего ему сказать! Кровь моя падет на вас, понимаете?

— Ты попадешь к нему, — сразу ответил Гамид, пока я только собирался сказать, что мы знать не знаем никакого Авенира Бакти.