просто вышел из-за стола, когда папа принялся вспоминать прошлое лето, когда мы с семьей Антона отдыхали в Тайланде.

Позже мы с моим парнем поругались, кричали друг на друга как сумасшедшие, потому что в этот раз ревновал Давид. Так сильно, что все тело била мелкая дрожь.

Я понимаю его, потому что тоже испытываю эту жгучую ревность, когда мы встречаем кого-то из его прошлой жизни. В такие моменты мне больно, когда я понимаю, что он был у кого-то еще, и их было много. Очень много таких «кого-то», которые выглядят уверенными в себе и невероятно красивыми. Невольно сравниваю себя с ними и от этого всегда чувствую жгучую боль в груди.

Мы забрались на его мотоцикл и отправились на наше любимое место, смотреть на город. Я сидела у него на коленях и гладила лицо, убирая выбившиеся пряди волос. Мне до покалывания в кончиках пальцев нравится, когда он небрежно собирает свои волосы в хвост на затылке. Могу любоваться им бесконечно. Он такой красивый.

Красивый, когда злится, и когда не злится, когда улыбается мне и не улыбается.

А особенно, когда смотрит так будто я самая красивая девушка на свете.

Я ставлю чашку кофе перед Галей и она протягивает руку, берет её, а потом ставит на поднос, чтобы отнести гостю, за столиком у окна. Я сегодня в кофейне у Ани, потому что мне нравится помогать ей и нравится то, что я варю вкусный кофе, поэтому могу стоять за баром, пока Галя выхаживает по залу, потому что у окна сидит тот красивый брюнет, от которого она без ума. Это странные отношения. В прошлый раз, когда я была здесь, он тоже приходил и бросал на Галю восхищенные взгляды, она варила для него кофе, потом он заказал десерт и они обменялись парой слов. Около часа он просидел за столиком, а потом ушел.

Качаю головой, когда Галя едва заметно кивает в сторону Антона. Который стоит здесь. Одна его рука на столешнице, а пальцы отбивают ритм. Он что-то говорит о том, как ему здесь нравится и как все вокруг красиво. Мне наплевать на то, что он говорит, потому что я мечтаю, чтобы он просто ушел.

Из моей жизни.

— Может, поужинаем сегодня? — спрашивает Антон и кладет на столешницу вторую руку. Улыбается мне так, словно кот, который слопал канарейку.

— Ты не в своем уме? — спрашиваю я. — Я не свободна. Сколько раз еще мне повторить, чтобы ты понял.

— Что мне нужно сделать, чтобы ты поняла? — спрашивает Антон и немного подается вперед. Я вопросительно поднимаю бровь. — Что мне сделать, чтобы ты поняла, что вы не подходите друг другу. У вас это не серьезно, ты просто устала от кого-то вроде меня и поэтому встречаешься с ним.

Я хмыкаю. Краем глаза вижу, как входит Давид, и выбираюсь из-за стойки. Улыбаюсь ему, когда он ловит мой взгляд. он снова собрал волосы в небрежный хвост, а на лицо тенью легла трехдневная щетина. Он не улыбается, потому что уже замечает Антона. Вижу, как напрягается его тело, когда он сердито прищуривается и поджимает губы. На нем спортивные штаны и толстовка с капюшоном темно-синего цвета.

— Привет — улыбаюсь я и выставляю руку вперед. Потому что вижу твердое намерение своего парня поцеловать меня. Давид упирается грудью в мою руку, когда наклоняется ко мне и останавливается. Смотрит на меня так, что мой желудок делает сальто, а потом давит на мою руку и прижимается губами, к моим губам. Одной рукой притягивает к себе за талию, а другую кладет мне на затылок, а потом крепко целует. Это не просто поцелуй, это открытое заявление, кому я принадлежу.

После того как отстраняется я едва могу стоять. Голова кружится, а ноги дрожат.

— Что он здесь делает? — спрашивает Давид и кидает на Антона мимолетный взгляд. Я пожимаю плечами и протягиваю руки, чтобы обнять его за шею, а потом прижимаюсь туда, где шея соединяется с плечом, и делаю глубокий вдох. Давид напряжен, не помогает даже то, что я несколько раз целую его шею.

— Какие у нас планы на вечер? — спрашиваю я и пытаюсь захватить все внимание своего парня, но мы оборачиваемся на Антона, когда он громко цокает несколько раз.

— Поверить не могу, что ты всерьез променяла меня на кого-то вроде него. — Мне не нравится пренебрежение в его голосе. Он не может считать себя лучше Давида, потому что это не так.

— Прекрати таскаться за моей девушкой — говорит Давид сквозь зубы.

— Ну — у — тянет Антон — Какое-то время назад она была моей девушкой. Я просто еще не привык к тому, что это не так. На твоем месте, я был бы внимателен с ней. Ведь она начала крутить с тобой, когда мы еще были вместе — он хихикает как гиена.

— Замолчи! — рычу на него я.

— Кто знает, что с нами будет завтра — продолжает Антон и Давид шумно вдыхает, его грудь расширяется и я вижу, как он сжимает руки в кулаки.

— Может, поговорим немного на улице? — спрашивает Давид и кивает в сторону двери. Я хватаю Давида за руку, чтобы привлечь его внимание. я не хочу, чтобы они вдвоем выходили на улицу, потому что не хочу, чтобы Давид бил Антона.

— Давид, не надо его бить — шепчу я, но Антон все равно нас слышит, поэтому издает недовольный стон и проходит мимо нас, задевая меня своим плечом. — Давид! — я хватаю так сильно, как только могу, чтобы он не пошел за ним, но уже знаю, что не смогу его остановить.

— Детка, я не буду его бить. — он наклоняется и быстро целует меня в губы — Мы только поговорим.

А потом он отдирает меня от своей руки и делает шаг назад, подмигивает мне. Оборачивается и идет к двери, так уверенно в себе и вальяжно, словно король этого места и моей жизни.

25

Захожу в квартиру и в коридоре застаю папу. Он стоит, скрестив руки на груди в темных джинсах и светлой футболке. На лица маска безразличия, которая, уверенна, дается ему не просто.

— Почему так долго? — спрашивает он. Не отвечаю ему, потому что вожусь с кроссовками, и не только. Какое-то время назад мы поссорились по телефону. Он говорил столько неприятных слов, что сейчас мне не только говорить с ним не хочется, даже смотреть на него. Я чувствую, как меня трясет