– Хватит, – перебил его сборщик налогов. – Когда мне бывает охота послушать сказки, я люблю, чтобы они начинались с «давным-давно, в стародавние времена».

Келлс открыл было рот – может быть, просто хотел извиниться, – но передумал и промолчал. Сборщик налогов смотрел на него, положив руку на луку седла.

– Как я понимаю, сэй Келлс, ты продал свой дом Руперту Андерсону.

– Да, он меня обжулил, но я…

Гость снова не дал ему договорить:

– Налог – девять серебряных «орлов» или один родиевый. Родий, насколько я знаю, в здешних краях не встречается, но я все равно должен это озвучить, поскольку так было прописано в исходном Договоре. Один «орел» – за совершение сделки купли-продажи, и восемь – за дом, где ты теперь сидишь на заднице по вечерам и, как я понимаю, тешишь свой дрын по ночам.

– Девять?! – Большой Келлс аж задохнулся. – Девять?! Это же…

– Это же – что? – переспросил сборщик налогов своим глухим хриплым голосом. – Осторожнее, Берн Келлс, сын Матиаса, внук Хромого Питера. Следи за своим языком. Следи хорошенько, потому что, хотя твоя шея толста, ее, я так думаю, все равно можно передавить. Да, именно так я и думаю.

Большой Келлс побледнел… хотя до бледности гостя ему было все-таки далеко.

– Это лишь справедливо. Я, собственно, вот что хотел сказать. Я все заплачу.

Он сходил в дом и вернулся, держа в руках замшевый кошель. Это был кошелек Большого Росса, тот самый, над которым мама плакала в кухне в тот день, когда вдова Смэк отменила занятия и Тим вернулся домой пораньше – еще в Полную Землю, когда жизнь казалась намного лучше, пусть даже и без Большого Росса. Келлс отдал кошель Нелл, та отсчитала требуемую сумму и высыпала драгоценные серебряные кругляшки в ладонь мужа.

Все это время сборщик налогов молча сидел на своем вороном коне, но когда Большой Келлс начал спускаться с крыльца, чтобы отдать деньги – почти все, что у них было, пусть даже Тим уже сам кое-что зарабатывал и вносил свою лепту в общий семейный котел, – гость покачал головой:

– Стой на месте. Я хочу взять их у мальчика, ибо он юн и чист, и я вижу в его чертах лицо его отца. Да, вижу очень хорошо.

Тим сложил ладони чашечкой, и Большой Келлс высыпал в них серебро – такое тяжелое! Мальчик еле расслышал, как отчим шепнул ему на ухо:

– Неси осторожнее. Не урони, бестолковщина.

Как во сне, Тим спустился по ступенькам крыльца. Протянул руки вверх и не успел даже понять, что происходит, как сборщик налогов крепко обхватил его запястья, поднял и усадил перед собой на коня. Тим увидел, что лука седла украшена узором из серебряных рун: лунами, звездами, кометами и кубками, из которых лился холодный огонь. В то же время он осознал, что монет у него в руках больше нет. Сборщик налогов забрал деньги, хотя Тим не помнил, когда и как это произошло.

Нелл закричала и рванулась вперед.

– Лови ее и держи! – Голос сборщика налогов прогремел прямо над ухом Тима, так что мальчик едва не оглох.

Келлс схватил жену за плечи и рывком оттащил назад. Она споткнулась и упала на дощатое крыльцо. Длинные юбки взметнулись, задрались, приоткрыв лодыжки.

– Мама! – закричал Тим и попытался спрыгнуть с седла, но сборщик налогов без труда его удержал. От сборщика пахло приготовленным на костре мясом и застарелым холодным потом.

– Спокойно, юный Тим Росс, она совсем не ушиблась. Смотри, как резво вскочила. – Он обернулся к Нелл, которая и вправду уже успела подняться. – Не беспокойся так, сэй, я хочу лишь перемолвиться с ним парой слов. Не стану же я, в самом деле, обижать будущего налогоплательщика королевства!

– Если обидишь его, я убью тебя, дьявол, – сказала она.

Келлс замахнулся на нее кулаком:

– Закрой рот, дура!

Нелл не отпрянула от кулака. Она смотрела только на Тима, сидевшего на высоком вороном коне перед сборщиком налогов, который крепко держал ее сына, обхватив его руками за грудь.

Сборщик налогов улыбнулся двоим, замершим на крыльце: один из них так и стоял с кулаком, занесенным для удара, а у другой по щекам текли слезы.

– Нелл и Келлс! – провозгласил он. – Счастливая пара!

После чего развернул коня и неспешно поехал к воротам, по-прежнему крепко сжимая Тима в объятиях и обдавая ему щеку зловонным дыханием. У ворот сборщик налогов остановился и прошептал Тиму в ухо, в котором все еще звенело:

– Как тебе нравится твой новый отчим, а, юный Тим? Скажи мне правду, но говори тихо. Это наш разговор, и им его слышать не обязательно.

Тим не хотел оборачиваться, не хотел, чтобы бледное лицо этого человека оказалось еще ближе к нему, но в сердце Тима хранился секрет, который его отравлял. Поэтому он обернулся и прошептал в самое ухо сборщика налогов:

– Он бьет маму, когда напивается.

– Правда? Хотя чему тут удивляться? Его отец тоже бил его мать. То, чему учатся в детстве, потом входит в привычку, и это правда.

Затянутая в перчатку рука подняла полу тяжелого черного плаща и накрыла обоих, как одеялом. Тим почувствовал, что сборщик налогов положил что-то маленькое и твердое ему в карман.

– Это подарок тебе, юный Тим. Ключ. Но не простой, а особенный. Знаешь почему?

Тим покачал головой.

– Это волшебный ключ. Он отпирает любой замок, но всего один раз. После этого он становится бесполезным, как грязь, так что используй его обдуманно! – Сборщик налогов рассмеялся, как будто это была самая лучшая в мире шутка. От запаха его дыхания Тима чуть не вывернуло наизнанку.

– Мне… – Он сглотнул. – Мне нечего открывать. У нас даже двери не запирают. Только в салуне и в тюрьме. А больше замков у нас нет.

– А мне кажется, есть. И ты знаешь, на чем. Разве нет?

Тим посмотрел прямо в черные смеющиеся глаза и ничего не сказал, но сборщик налогов кивнул, как будто услышал ответ.

– Что ты там говоришь моему сыну? – крикнула Нелл с крыльца. – Не вливай яд ему в уши, дьявол!

– Не слушай ее, юный Тим, очень скоро она все поймет. Поймет очень многое, но ничего не увидит. – Сборщик налогов хохотнул. У него были очень большие и очень белые зубы. – Вот тебе загадка! Сможешь ее разгадать? Нет? Ну и ладно тогда. Не бери в голову. Узнаешь ответ в свое время.

– Иногда он его открывает, – медленно, как во сне, проговорил Тим. – Точильный брусок достает. Чтобы топор наточить. А потом запирает опять на замок. И сидит на нем по вечерам, как на стуле, и курит.

Сборщик налогов не стал уточнять, о чем идет речь.

– И каждый раз, проходя мимо, прикасается к нему. Гладит его, как хозяин – любимого пса. Так, юный Тим?

Да, именно так. Но Тим не стал этого говорить. Ему и не надо было ничего говорить. Он уже понял, что этот человек с тонким бледным лицом знает все его тайны. Все до единой.