– Так вот, романистка, если я называю место плохим, то это не означает, что здесь холодно, сыро и не кормят. А означает только одно – тут тебе может грозить опасность. – Люсьен слегка улыбнулась морщинистыми губами. – Слушай, а у тебя ничего съестного нет?

– Есть… Я в ресторане была, все блюда не съели, мне и отдали в коробочке, – ответила Фрося.

По глазам Люсьен она уже поняла, что та испытывала просто-таки вожделение от предвкушения ресторанной еды. Поэтому встала, взяла пакет, который ей вручила в кафе официантка Яна, и вынула коробочку.

– Держите.

– Спасибо! – вцепилась в упаковку ночная посетительница. – Правда можно?

– Ешьте, ешьте, я сыта, – заверила ее Ефросинья.

– По ресторанам ходишь… Что же здесь делаешь?

– Так получилось, в жизни все бывает.

– Точно! – согласилась Люсьен и принялась есть с большим аппетитом и даже с жадностью. – И соус тут… ой, и зелень… Давно я такого не пробовала.

– Откуда вы знаете русский? – спросила ее Фрося.

– Я лет восемь жила с одним русским, а он говорил только на своем языке, больше ни на каком.

– Многие наши именно так и ведут себя за границей. Не хотят учить иностранные языки, – завязала «светскую» беседу Фрося.

– Павел был хорошим человеком, но это было давно. У меня была трудная жизнь, что сразу видно по моим морщинам в пятьдесят-то лет, – вздохнула тетка.

И Фрося еле удержалась, чтобы не воскликнуть от удивления. Она-то думала, что женщине уже лет восемьдесят.

– Что, старо выгляжу? – усмехнулась Люсьен, заметив ее реакцию. – А все алкоголь, никотин и наркотики. Не иди по моим стопам!

– Я и не иду, – икнула Фрося.

– Если дошла до ночлежки, далеко можешь пойти.

– Говорю же, я случайно оказалась здесь.

– В жизни ничего не бывает случайно. Всему есть причина. И свое предназначение… Я-то осталась без определенного места жительства уже очень много лет назад. – Люсьен облизала пальцы. – Еще еда есть?

– Извините, нет.

– Жалко. Ну, ладно, будет день – будет и пища… Я одно время даже не жалела, что у меня нет дома. Путешествовала по Европе, жила в разных местах, видела много и хорошего, и плохого, встречалась со множеством людей. Иногда ночевала как королева, а порой – просто под кустом. И с возрастом стало уже тяжеловато вести такой образ жизни, и я захотела где-нибудь остановиться. Вот судьба и направила меня в этот приют. Я тут год живу.

– Разве так надолго можно оставаться в ночлежке? Мне сказали, что всего на несколько дней разрешается, – сказала Ефросинья.

– Так и есть. Просто бюджет для содержания приюта настолько маленький, что нанять работников на постоянное обслуживание – невозможно. Волонтеры приходят временно, сезонно. А я вот осталась здесь в маленькой комнатке на первом этаже – на условиях уборщицы. Перестилаю после жильцов белье, прибираю комнаты. Кстати, как тут было убрано?

– Нормально. Хотя в целом – убого, – буркнула Фрося.

– Ну, уж извини! Вкладывать личные средства в обогащение приюта не входит в мои планы, тем более за неимением этих самых средств.

– Хорошо, что вы устроились как хотели…

– Как смогла, – поправила Люсьен. – Поначалу планы в жизни были наполеоновские, но алкоголь привел меня к определенному итогу. Так к чему я все говорю-то… Здесь в основном появляются люди определенного склада – пожилые или выглядящие старыми, дурно пахнущие, опустившиеся. Но останавливались и туристы. У одних, путешествовавших по реке, лодку унесло с провизией и документами, другие попали в нехорошую компанию с игрой в карты, где их обчистили, ну и так далее. Истории стандартные, я таких сотню могу поведать.

Фрося слушала тетку и думала – ну вот зачем та ей все это рассказывает? Ворвалась к незнакомому человеку в номер ночью, чтобы поговорить по душам? Захотела вспомнить русского мужчину? Потренироваться в уже полузабытом языке? А Люсьен продолжала:

– И только два раза за год моего здесь обитания в приюте оказывались молодые и ухоженные женщины. Одна – француженка, потерявшая память, другая – полька, которая попала в неловкую ситуацию, и ей было некуда идти. Да, две таких женщины, как ты, – повторила Люсьен, внимательно глядя на Фросю.

– Выходит, я – третья? – улыбнулась Кактусова, не зная, что тут сказать.

– Я, конечно, не хочу терять это место, но… – придвинулась поближе Люсьен. – Да я толком ничего и не знаю! Только обе те женщины пропали. Да, да! Появились тут, симпатичные и одинокие, и исчезли с концами. Я понимаю, что два случая – еще не система, но тенденция очень нехорошая. Вот я и хотела тебя предупредить.

– Как пропали? – не поняла Ефросинья, но улыбаться перестала.

– Совсем.

– Их не искали?

– Нет, искали. Но не нашли. Последний раз их видели входящими в свой номер, и все… Остановились на версии, будто им тут жутко не понравилось, они не захотели оставаться в приюте и, чтобы никого не обременять и не будить, удалились по-английски. Может, и правда. А если нет? Вот и мучают меня смутные сомнения, что неспроста те красавицы исчезли. Ой, не смотри на меня так! Хочешь знать, почему в полицию не пошла и никому ничего не рассказала? А с чем идти-то? Со смутными сомнениями? Да кто меня вообще слушать бы стал! Еще, не дай бог, место бы это потеряла… Полиция же была, пыталась их найти, но не нашла. И чего же мне соваться? Единственное, что я могу сделать, так это отслеживать поступление сюда молодых, симпатичных и одиноких женщин. Вот ты появилась, такая умная и приятная, и я не смогла не прийти и не предупредить.

Фрося снова закуталась в одеяло. Почему-то рассказ женщины сильно напугал ее.

– А куда они пропадали?

– Откуда же я знаю?! Но вот знаешь, не думаю, чтобы с ними происходило что-то хорошее. А выпить у тебя не найдется?

– Нет, – растерялась Ефросинья от резкой смены темы.

– А у меня есть! – сверкнула Люсьен улыбкой, при которой явственно обозначилось, что зубы у женщины еще сохранились. – Я сейчас…

– Не уходи… те! – вдруг уцепилась за нее Фрося.

– Не боись, я мигом!

Миг растянулся на вечность, по ощущениям Ефросиньи.

Наконец ночная гостья вернулась.

– А вот и я… Держи! Стаканчики пластиковые от кулера и настоечка… Выпьем? Чего не выпить с хорошим человеком…

– А это нормальное? – осторожно покосилась на бутылку Фрося.

– Обижаешь! Чтобы я гостье дерьмо принесла? От одних постояльцев осталось. Такая попойка была! Утром их выгнали, а я убиралась. Бутылка стояла за креслом, поэтому они ее и не выпили. Вот, ждала момента…

– А оно крепкое? – снова показала свою неуверенность Ефросинья.

– Думаю, да.