Вскоре их уже окружила толпа швей: одни начали снимать мерки с девушки, а другие — демонстрировать ткани всевозможных расцветок и фактуры. Какая-то невысокая женщина в очках, присев на стул, старательно записывала, то, что говорила Марианна.

— Для начала понадобится по крайней мере шесть платьев для обеда, три костюма для верховой езды, дюжина утренних платьев, пять — для прогулок... — Она помолчала, давая возможность помощнице модистки сделать запись. — О! И три бальных платья... нет, четыре. Они должны быть потрясающими, естественно. — При этих словах Марианна многозначительно посмотрела на мадам Эбер. — Мисс Джулиана должна покорить Лондон.

Калли лишь улыбалась, наблюдая за этой сценой. Марианна и в самом деле была идеальной советчицей в таком деле. Джулиана, казалось, совершенно лишилась дара речи. Бедняжка.

Марианна посмотрела на Калли.

— Я ничего не забыла?

Повернувшись к модистке, Калли неторопливо заговорила:

— Короткие жакеты, мантильи, плащи и шали с соответствующими аксессуарами... И конечно, ей понадобится нижнее белье. И ночные рубашки.

Джулиана наконец произнесла:

— Я не понимаю, зачем нужны новые ночные рубашки: у меня есть, вполне приличные.

— Они нужны, потому что ваш брат так захотел, — невозмутимо заметила Марианна. — Так почему бы не заказать?

Джулиана посмотрела на Калли.

— Слишком много всего. Я пробуду здесь только семь недель.

Калли одобрительно кивнула, она сразу же поняла суть смущения девушки. Та только что познакомилась со своим братом и теперь заказывает за его счет наряды, которые стоят целое состояние. Калли подошла к Джулиане и, успокаивающе положив свою ладонь на ее руку, тихо, так чтобы, кроме Джулианы, никто не слышал, сказала:

— Брат хочет сделать это для тебя. Это была его идея. Я понимаю, это кажется просто расточительством... — Она встретилась с ясным, но обеспокоенным взглядом девушки. — Позволь ему поиграть в старшего брата.

Последовала короткая пауза, затем Джулиана кивнула:

— Мне хочется, чтобы платья были более... в итальянском стиле.

Мадам Эбер услышала ее реплику и улыбнулась:

— Вы думаете, что я возьму дикую лилию и подстригу ее так, что она станет походить на английскую розу? Вы появитесь в обществе как самая яркая итальянская звезда.

Калли не удержалась и хихикнула:

— Великолепно. Займемся выбором тканей?

После ее слов швеи засуетились и принялись раскатывать рулоны муслина, атласа, батиста, крепа и бархата самых разных расцветок и рисунков.

— Выбирай, что тебе нравится, — предложила Калли.

Джулиана с задумчивой улыбкой начала рассматривать ткани.

Она быстро втянулась в это приятное занятие и в течение часа выбрала ткани для всех своих нарядов.

Они с Марианной пили чай и обсуждали канты и лифы, а Калли молча поглаживала легкий голубой атлас, который несколько раз притягивал ее взгляд с того момента, как они вошли в магазин. Впервые за долгое время Калли захотелось заказать платье. Для себя.

— Ту ткань, которая вам так понравилась, мы получили совсем недавно. — Модистка говорила с сильным акцентом, и ее слова вывели Калли из задумчивости. — Из этого атласа действительно получится прекрасный наряд. Для вашего следующего бала. Этот атлас буквально создан для платья, в котором можно выйти на тур вальса.

— Какая роскошь! — Марианна появилась рядом с ней, как только услышала слова модистки.

— В самом деле! Ты должна заказать себе такой туалет! — поддержала ее Джулиана.

Калли улыбнулась и покачала головой:

— Спасибо, но у меня нет в этом необходимости.

Мадам Эбер удивленно подняла брови.

— Вы не посещаете балы?

— Посещаю... — Калли попыталась найти слова. — Но я не танцую.

— Возможно, у вас нет подходящего наряда, миледи. Осмелюсь сказать... если бы вы доверили мне сшить вам платье из этой ткани, то точно стали бы танцевать.

Разложив отрез ткани на столе, француженка некоторое время вертела его, делая складки, поворачивая и сгибая. Отступив назад, она позволила Калли взглянуть на свою работу, в результате которой куску ткани приданы были очертания платья. Это выглядело потрясающе.

— Мы сделаем вырез пониже, чтобы в выгодном свете показать вашу фигуру, и, конечно же, подчеркнем талию. Вы прячете себя в этих оборках и складках... как это делают многие англичанки. — Последние слова мадам Эбер почти выплюнула, словно они имели отвратительный вкус. — Вам нужен французский стиль. Французы прославляют женские формы!

Калли покраснела от таких смелых речей модистки, и тем не менее они ее соблазнили. Посмотрев на француженку, она сказала:

— Ну хорошо. Я согласна.

Марианна и Джулиана восторженно вскрикнули.

Мадам Эбер кивнула и приняла деловой вид.

— Валери, — строгим тоном позвала она свою помощницу, — сними мерки с леди Кальпурнии. Мы будем шить из этого воздушного голубого атласа. Ей также понадобится плащ.

— О, я не думаю...

Модистка, даже не взглянув на Калли, продолжала говорить, словно и не слышала ее.

— Темно-синий атлас. Отделаем его шиншиллой. А воздушный голубой снимаем с полки. Это исключительно ткань для этой леди.

При этих словах девушки в мастерской притихли. Калли посмотрела на Марианну в недоумении. Сестра произнесла шепотом:

— Мадам Эбер снимает ткань с продажи, только когда собственноручно занимается пошивом платья! Это же здорово!

Калли нервно сглотнула. Во что она ввязалась?

Мадам Эбер повернулась к Калли.

— Три недели.

Та согласно кивнула.

— А для Джулианы?

— То же самое. Мы пришлем ей заказ, как только все будет готово.

— Ей понадобится золотистое вечернее платье в среду, — сказала Марианна, — для оперы.

Джулиана, которая в этот момент поглаживала лавандового цвета муслин, отобранный для одного из ее прогулочных нарядов, подняла голову и удивленно посмотрела на девушку.

— В среду мы должны быть в опере, — повторила Марианна и сказала, обращаясь к Джулиане: — Ты, разумеется, пойдешь с нами.

Конечно, Марианна права. На среду было назначено открытие сезона в «Королевском театре», и это событие идеально подходило для появления Джулианы в свете. Кое-кому девушку удастся представить, а остальных наверняка заинтересует прекрасная незнакомка, так что не исключено, что ей придется пообщаться с представителями светского общества в антрактах, а то и после спектакля.

Модистка, которая хранила молчание в течение всего разговора, наконец заговорила: