– Какая ты корыстная, – сказал Василий.

Это было условное кодовое слово. Оно обозначало: объект проявил интерес. Движется в нашу сторону.

– Да, – сказала я, – я – такая. Но я, пожалуй, с тобой играть не буду. А то ты меня сразу обыграешь. Убьешь во мне весь азарт, пыл и вдохновение.

Я обвела взглядом зал. Ну, конечно же, внимание привлек только один достойный господин – Красавин.

– Сэр, – обратилась я к таковому, хотя и отдавала себе отчет, что никакой он не сэр, – не составите ли партеечку?

Красавин ничуть не удивился – на ком еще, кроме него, можно сосредоточиться? Он даже не был польщен – все принял за чистую монету.

Снисходительно подошел с высоко поднятым подбородком.

– Но здесь все играют на «интерес», – сказал, сверху вниз смотря, – пятерка будет стоить партеечка.

– Пятерка – так пятерка, – махнула я рукой легкомысленно, – с чего-то надо начинать.

Шары летали по зеленому сукну, глухо стукаясь друг об дружку. Я сразу стала проигрывать – не специально, просто играла плохо. Красавин радовался. И радость его была наполнена злорадством. Наверное, Красавин чувствовал себя победителем. И почему бы ему не чувствовать себя победителем? Играл он, конечно, лучше меня, гораздо лучше. И удача была – на его стороне, ничего не скажешь. И все же его победа не выглядела блистательной – именно из-за злорадства. Победители – великодушны. Тогда только они предстают во всем своем величии. Но это я так считаю. Для кого-то победа – просто унижение соперника, и радость в этом. И сила – в этом. Как ни странно, именно проигрывая эту биллиардную партию, я почувствовала, что мы победим. Совершенно справедливо говорят: для того чтобы узнать человека, надо посмотреть, как он водит машину и как играет в карты. Ну, или в биллиард.

Партия доиграна. Мои комплименты Красавину, Василий тоже сдержанно, но похвалил игрока.

– Разрешите представиться: генерал-майор Красавин……

– О! – сказала я, – генералы – не проигрывают. Очень приятно познакомиться. Приятно проиграть генералу!

Ну, придумай еще что-нибудь, чтобы почесать у него за ушком.

Я вылупила как можно выразительнее мои щедро накрашенные глаза, облила сладким взглядом Красавина и прошептала томно:

– Шарман!

Красавин самодовольно улыбнулся.

– Вы действующий генерал? – я старалась таращить глаза как можно восторженнее.

– Я действующий, – с достоинством ответил Красавин, – советник депутата Государственной Думы Российской Федерации.

– О! Это – моя мечта, – возопила я. – Давать советы депутату! Быть полезной Отечеству!

Василий смерил меня недоуменным взглядом, давая понять, что я переигрываю. А почему я должна казаться умнее, чем я есть на самом деле? Это – лишнее. Тем более что я и не умнее. Восторженная идиотка – именно то, что сейчас надо! А это вообще мне свойственно по жизни – быть идиоткой. Из песни слова не выкинешь.

Василий достал из бумажника бумажку в пять тысяч. Протянул генералу.

– Нет-нет, – запротестовала я, – я сама в состоянии заплатить за свой проигрыш. Деньги – это не то, в чем я нуждаюсь.

Судя по тому, как любовно была взята купюра из моих рук, генерал-майор страдал особо нежным отношением к деньгам. Впрочем, это было заметно еще по уголовному делу Синицына. Но оставалась еще надежда, что Синицын просто патологический враль, а деньги – производное. Но нет. Все удачно сочеталось в этом человеке. Гармонично.

– Приятно было бы сыграть с мастером, – сказал Василий.

– С удовольствием, – Красавин был уверен в себе.

И Василий блестяще поддержал его уверенность. Еще одна купюра перекочевала в карман генерала.

– По пивку? – поинтересовался Красавин.

– Я – за рулем, – сказали мы с Василием одновременно.

– То есть я – за рулем, – поправилась я.

– А вот если бы у вас было удостоверение советника депутата – вы бы не боялись попадаться в лапы ГИБДД. И вообще ничего не боялись бы.

– Я, я хочу ничего не бояться! Я могла бы советовать депутату что-нибудь про Италию. Я – переводчик. Ну, или что-нибудь в этом роде. Я на многое способна! Хочу быть советником депутата Госдумы!

– Нет, этого я тебе обеспечить не могу, выбирай что-нибудь другое! – сказал Василий.

– Не хочу другое, не хочу другое, – я капризно надула алые губы.

Краем глаза я видела, как Красавин поднапрягся, весь обратившись в слух.

– Зачем тебе быть советником депутата? – уговаривал Василий. – Хочешь, поедем на Бали? Там хорошо.

– Если я говорю, что хочу быть советником депутата, – значит мне надо! У меня есть дельце одно на примете – с удостоверением его провернуть – раз плюнуть.

Глазки Красавина, плотно упакованные в складки век, забегали от нетерпения.

Однако он воздерживался от предложения. Но видно было, что из последних сил. И я ему помогла.

– Любые деньги плачу! – крикнула я в запале.

– Что мне твои деньги? – парировал Василий. – У меня у самого их куры не клюют. Но где я тебе возьму депутата Госдумы? Где?

– Я знаю где, – скромно потупившись, вмешался в наш разговор генерал-майор. – Я мог бы посодействовать такой приятной даме в получении искомого и желанного. Советник депутата – это очень ценная должность. Не скрою. Ценная.

И Красавин со значением на меня посмотрел.

– А я – папа Римский, – пророкотал Василий, – у вас-то у самого удостоверение есть?

Оно было, разумеется. Что бы ему не быть? У меня у самой тоже есть удостоверение помощника адвоката. И у многих подружек Наташи – такие же.

Василий отвел «генерал-майора» в сторонку и что-то строго ему выговаривал. Красавин кивал. Вид у него был вполне деловой. Но неужели все еще находятся лохи, которые готовы кормить таких мошенников? Судя по уголовному делу Красавина, когда он был еще Синицын, – находятся. Причем в особо крупных размерах.

Мужики вернулись к столу, где я печально пила кофе. Я специально впала в грусть повышенного градуса – чтобы радость моя была оттенена и тем – безмерна. И она случилась! От того, чтобы кинуться немедленно расцеловывать генерал-майора, меня удержали только воспоминания о его уголовном прошлом и настоящем. Обойдется просто деньгами.

– По цене Бали, – коротко кинул Василий и с укором посмотрел на меня.

Я одарила его нежным и томным взглядом.

Василий улыбнулся.

– Когда же, когда я заполучу ценный документ? – вопрошала я в экстазе.

– Встретимся через два часа. Я сейчас прямиком в Думу.

– О!

Мы гуськом покинули бильярдную.

– Как думаешь? – спросила я, когда мы с Василием пристроились за столик кафе. – Предлагать ему какую-нибудь аферу с квартирами? Или он у нас уже и так в кармане жужжит со своим фальшивым удостоверением?