Несмотря на пожар в теле, дорога получилась замечательная хотя бы тем, что была длинной. И всю эту длинную дорогу Суров прижимал ее к себе, дышал в затылок и в щеку, его дыхание проникало внутрь и никуда не девалось, а копилось, копилось, заполняя Марго… Повезло, что он не видел ее лица, иначе все понял бы.

В город въехали далеко за полдень. Чтоб не дать повода сплетникам, которые неожиданно встречаются вопреки законам логики, Марго пересела на отдохнувшую Ласточку. Но окраина, куда они попали, была незнакома ей, нищета здесь царствовала безраздельно, а персоны будто сошли со страниц Диккенса. Да, их могла создать только фантазия – так Марго думала раньше, но когда увидела воочию злобные рожи, включая женские, нервно сказала:

– Мне кажется, они вот-вот накинутся на нас и съедят. Очень неосторожно мы поступили, въехав с этой стороны.

– Не бойтесь, Маргарита Аристарховна, я и Степан расправимся даже с толпой голодранцев, ежели они посмеют к вам…

– Стойте!

Не редкость, когда у женщин слова расходятся с делом, Марго приказала стоять, а сама направила Ласточку в закоулок, откуда, вытянув шею, смотрела на строение неизвестного предназначения. Ничего не оставалось делать и Сурову со Степаном, как стать рядом с ней.

– Что случилось, Маргарита Аристарховна? – не понимал ее поведения подполковник.

Она же все вытягивала шею и была захвачена тем, что видела. Марго увлекающаяся натура, а когда происходящее загадочно – увлекающаяся вдвойне, потому и голос ее окрасила тайна:

– Ваше внимание не привлек человек, если б он шел по улице и все время оглядывался, будто за ним послана погоня?

– Привлек бы.

– А ежели б это была женщина благородного происхождения?

– Тем более.

– А ответьте, милый Александр Иванович, что может понадобиться молодой женщине благородного происхождения в квартале, куда не каждый вооруженный до зубов мужчина рискнет зайти?

– Вы о ком, Маргарита Аристарховна?

– Да вон, поглядите на ту особу, что сворачивает к деревянной развалине, мы встречали ее у Медьери.

– В платье гувернантки? Я ее не запомнил.

– Конечно, не запомнили! – мстительно фыркнула Марго, наконец взглянув на Сурова. – Она слишком некрасива, чтоб ее заметить и запомнить, а вы все время находились в окружении прекрасных поклонниц.

– И прекрасных поклонниц я не приметил.

– Ах, она вошла! Боже мой, да что за интерес у Адели здесь?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Но вы правы: все это странно.

– Едем! Я ужасно голодна, отобедаем у меня, а потом я бы хотела навестить Виссариона Фомича. Не согласитесь ли вы сопровождать меня?

– Разумеется, сударыня, соглашусь.

– Вот и славно.

Славного оказалось мало, вернее, день закончился далеко не славно. Марго могла не застать Зыбина, если б приехала чуточку позже. Она встретила его у дверей участка, когда он выходил оттуда и, увидев графиню, не к месту хихикнул:

– Вы ко мне? А я к трупу. Да-с, сударыня, еще одна девица.

Мадам Беата рассматривала последние новинки в журнале, прищелкивая языком, если модель ей нравилась. Ах, сколько выдумки, изящества, изысканности, но в России малая толика женщин способна оценить великолепие нижнего белья, тем более купить его. В Европе женщина предпочтет голодать, по улицам ходить в обносках и дырявых башмаках, но приобрести то, что носится под платьем, естественно, лучшего качества, и это правильно. А магазин не выставка, здесь нужен оборот, иначе прогоришь…

Размышления мадам прервал звон колокольчика, она приготовилась встретить покупательниц приветливой улыбкой, но вошел уже известный ей пан:

– Вечер добрый, сударыня.

Мадам Беата проницательна и догадалась, зачем пришел этот человек, точнее – ради кого. По нему было видно, что не хозяйку магазина он мечтал увидеть, потому растерялся, она же, посмеиваясь про себя, предложила свой способ завязать беседу:

– Пан вернулся, чтобы приобресть вешчь дамского туалета?

Сергей смутился и лихорадочно искал ответа, одновременно шарил глазами по полкам. Что бы здесь эдакое купить и для кого? Чулки для мамаши? Да на нее ни один не налезет, размеров таких не бывает.

– Чепец, – нашелся он, когда на глаза попались чепчики. – Ночной. Для мамаши.

Мадам заскользила вдоль прилавка, шурша юбками и подметая хвостом платья пол, а главное – показывая и рассказывая о достоинствах чепцов, которые для пана не представляли интереса, что она прекрасно понимала. Сергей выбрал лучший, стало быть, дорогой, зато мадам была довольна. Расплатившись, следовало бы уйти, но Сергей замялся, не решаясь что-то спросить, и снова его выручила хозяйка:

– Пан желает справить здоровье Анастаси?

– Да! – Сергей облокотился локтем о прилавок, но слова плохо подбирались, хотя он был не робкого десятка. – Как она тогда… и… нынче?

– Пан не знает? Моя Анастаси в горе, дедушка погиб на этой площадь под копыта лошадей. Бедняжка… одна этот мрачный город.

– Прощайте, мне пора, – Сергей рванул к выходу.

– Стойте, пан! – Поскольку он остановился, взявшись за ручку двери, и не собирался возвращаться (какая неучтивость!), мадам сама подплыла к нему. – Вижу, у вас нет равнодушия к Анастаси, но мой долг предупреждение внести. Коли пан хочет играть, то он выбрал не ту. У Анастаси нет ветра в голове, она для постоянства. Пан красив, он знает женщин, не сделайте ей боль душе. Пан меня розуме?

– Благодарю за откровенность и заботу, обещаю: худа от меня ей не будет.

– В обмен на предупреждение… тока чэстно! Скажите, от чего с ней случился обморо€к?

– Честно? – вздохнул Сергей, почесывая затылок. – Ну, обнял… и поцеловал я ее! Ей-богу, не думал, что так выйдет…

– Что?! Ах-ха-ха-ха… Как мило – от поцелуя… Ах-ха-ха-ха…

Мадам Беата так заразительно смеялась, что повеселел и Сергей, ведь неловко ему было за тот случай. И когда он ушел, она еще очень долго хохотала.

Утром, прежде чем выпустить Софию из автомобиля, Артем придержал ее за руку, напомнив:

– Сегодня же скажи Борису. И подай, в конце концов, на развод. Вещи собери, не знаю, когда сегодня освобожусь…

– Когда освободишься, тогда и соберу. Ты сейчас куда?

– В морг. Может, появились новые факты после вскрытия.

На прощание – поцелуй, без него как прожить целый день? София побежала в здание УВД, будто козочка по лужайке, впервые вырвавшаяся за ограду. Да, да! Вырвалась! Ух, как хорошо на свете жить! И чувствовать, знать, что Артем не уезжает, а смотрит вслед! И видеть во встречных лицах только позитивные черты, даже если этого позитива и близко нет! И любить всех, всех, всех! На пороге София обернулась: Артем действительно ждал, когда она войдет, помахала ему рукой, сияя улыбкой.