Скоро я убедилась в своей правоте. Уже через неделю состоялся суд над Филом. Это было ужасно. Его адвокат, утверждавший, что на самом деле Фил приставал ко мне с моего согласия, подверг меня перекрестному допросу. По его словам, я первая начала заигрывать с его подзащитным и совсем не возражала против знаков внимания, которые тот мне оказывал. Это заявление повергло меня в шок. Я начала было оправдываться, но судья остановил меня. Я не имела ни малейшего представления о том, как работает суд. Да и откуда ему было взяться, ведь я присутствовала на первом в своей жизни судебном заседании.

Затем выступили свидетели обвинения: молочник, мама и, наконец, Алистер. Как только он начал свою речь, в зале воцарилась тишина. Как всякий талантливый актер, он умел завладеть вниманием аудитории, к тому же он несколько раз прорепетировал выступление, словно это была одна из его ролей. Алистер не только говорил правду, но и был убедительным.

Слушание продолжалось два дня, и в конце концов Фила признали виновным в попытке и совершении сексуального нападения. Выяснилось, что ранее он уже привлекался за приставания, в основном к девушкам моего возраста.

Я никогда не забуду выражения лица его жены при оглашении приговора. Она явно не поверила ни единому моему слову и была уверена в невиновности мужа. Мне стало стыдно, особенно после того, как я заметила, что она ждет ребенка. Именно с учетом того, что его жена была беременна, суд приговорил Фила всего лишь к двум годам лишения свободы условно. Через несколько лет до меня дошли слухи, что его дочка родила близнецов и что отцом был сам Фил. Какой мерзкий тип!

Очень не скоро я смогла оправиться от унижения, которое вытерпела на суде, и избавиться от чувства вины перед семьей Фила. Все это время дядя Билл держался в стороне, видимо, из опасения, что его тоже могут привлечь к ответственности. Разве не он дал Филу разрешение приставать ко мне? Он сказал ему, что не будет возражать против изнасилования собственной дочери. На его месте я тоже постаралась бы держаться в тени.

Я была рада, что Билл оставил меня в покое хотя бы на некоторое время. Что же касается мамы, она довольно быстро перестала изображать из себя заботливую родительницу и стала обращаться со мной, как раньше. Она просто не могла быть доброй долго.

Незадолго до суда мы с Алистером обручились. Мама была счастлива, что я выйду замуж за молодого человека из высшего общества; она активно изображала любящую мать, которая желает для дочери только самого лучшего. Казалось, жизнь налаживалась. Однако после суда и мама, и Алистер стали вести себя по-другому.

Однажды, когда я приехала к Алистеру на выходные, я заметила, что комната для гостей не готова. Когда я спросила, где буду спать, он ответил:

– В моей постели.

– Но я думала, что мы подождем до свадьбы, – запротестовала я. – Мы ведь договаривались.

– Мы все равно скоро поженимся, так зачем ждать? – сказал Алистер с улыбкой. – В любом случае, свободных кроватей в доме нет.

Внезапно я почувствовала, что мой жених ничем не лучше дяди Билла или Фила. Все, что им было нужно от меня, это секс. Они хотели утолить свое желание, заставить меня играть в их грязные игры. Алистер прекрасно знал, как мне было плохо после суда, знал, как я отношусь к теме секса. Но не ведал настоящей причины, потому что я скрыла ее – скрыла от всех, кроме матери, – и продолжал настаивать на своем.

Я не могла просто вернуться домой, потому что у Алистера не было машины, а до остановки автобуса было очень далеко идти. Я пошла в ванну, опасаясь, что Алистер, раз он передумал ждать до свадьбы, может силой заставить меня с ним переспать. Закончив умываться, я поняла, что боюсь выходить из ванны в одной ночнушке – вдруг Алистер набросится на меня? Я очень нервничала и никак не могла решить, что делать. В конце концов улеглась прямо на полу ванной, укрывшись полотенцами.

На следующее утро я объявила Алистеру, что разрываю помолвку. Он очень разочаровал меня, я надеялась, он не такой, как остальные парни. Я думала, ему интересна я сама, а не только мое тело. Алистер возразил, что на дворе шестьдесят четвертый год и что все девушки спят с женихами до свадьбы. Я сказала, что не хотела быть как все. И что мне противно становиться игрушкой для секса.

Вернувшись домой, я рассказала о своем решении матери. Она пришла в ярость: ее планам породниться благодаря моему браку с богемой не суждено было сбыться. После этого она еще долго со мной не разговаривала. Но мне было не привыкать.

Потом у меня сменилось еще несколько бойфрендов, но, к сожалению, всем им было нужно то же, что Алистеру. Я начала думать, что большего просто не заслуживаю. Иногда парни выходили из себя, когда я отказывала им в близости, но я, тем не менее, продолжала упорно стоять на своем. В какой-то момент я стала думать, что у меня на лбу написано: «Хочу секса». А как еще объяснить, что все парни пытались меня соблазнить? Некоторые из них мне нравились, но они теряли всякий интерес, поняв, что интима от меня не дождаться.

Были и хорошие новости. Моя лучшая подруга Клэр собралась замуж и попросила меня быть подружкой невесты. Мы с Клэр не виделись с тех пор, как она перешла в другую школу, да у меня и времени-то свободного не было с ней общаться: после колледжа и занятий в хоре я либо работала по дому, либо ублажала Билла. Оказывается, Клэр бросила школу в пятнадцать лет, работала продавщицей в магазине, а в семнадцать лет познакомилась с будущим мужем. Один раз мы с ней все-таки встречались, на свадьбе Элен, моей старшей сестры. Но с тех пор прошло уже много времени, так что я была просто счастлива, когда Клэр попросила меня быть подружкой невесты у нее на свадьбе: мы мечтали об этом с детства. Я снова стала часто бывать у нее в гостях. Ее семья была моим вторым домом, где меня любили, где мне ничего не угрожало.

Свадьба прошла великолепно. В желтом платье из органзы и шелка я чувствовала себя настоящей принцессой. Это был один из лучших дней моей жизни, думаю, даже Клэр была не так счастлива, как я, хоть это она выходила замуж.

Мама тогда работала в кафе, и после церемонии я, все еще в роскошном платье, заглянула к ней. Незадолго до меня к маме пришла подруга, Дотти, вместе со своим сыном Эдвардом. Мы с ним перекинулись парой слов.

– Ты очень понравилась Эдварду, – сказала позже мать. – Зайди как-нибудь к нему в бар.

Уж не захотела ли она меня сосватать? Мама не переставала меня удивлять. На следующий день я заглянула в бар, желая поболтать с Эдвардом. Он оказался милым парнем с хорошим чувством юмора. Эдвард пригласил меня на свидание, и я согласилась.

Я тогда работала администратором врачебной амбулатории в соседнем городке. Работа мне очень нравилась. Я быстро нашла общий язык со всеми врачами, и мы стали почти друзьями. В мои обязанности входило также переписывание рецептов для пациентов. Только начав этим заниматься, я поняла, что таблетки, которые я принимаю вот уже несколько лет, на самом деле являются антидепрессантами. Один из наших докторов, к которому я обратилась за советом, просто ужаснулся, когда узнал, как долго я принимаю препарат и в каких дозах. Я отказалась от этих таблеток, но вскоре головные боли, из-за которых я и начала их принимать, возобновились и стали еще сильнее. В результате, переговорив с моим лечащим врачом, я решила снова начать их пить. Никто не предупредил меня ни о возникновении зависимости, ни о побочных эффектах. В конце концов, врачам виднее.