Он прекрасно знал человеческие слабости и знал, как их использовать для своих целей. Поразительное умение, очень полезное, но вряд ли способное вызвать симпатию. «У вас непозволительно нежная рука, мисс Эверси». Она вновь вспомнила его слова и вновь внутренне содрогнулась.

Миллисент заговорщически понизила голос:

— Я слышала, он отравил свою первую жену из-за денег. Если ты выйдешь за него замуж, то недолго пробудешь герцогиней.

Женевьева закатила глаза:

— Все об этом говорят. И ты этому веришь?

Сама она не верила. Но что, если жена герцога обманула его?

— Не очень, — призналась Миллисент. — Подобное убийство встречается чаще в театральных представлениях, чем в жизни. Никто ничего не сумел доказать. Кроме того, я слышала, она была редкостной красавицей.

Можно подумать, красота исключает убийство. Йен был достаточно привлекательным мужчиной, однако попался бы ему более вспыльчивый противник, чем герцог, и Йен был бы мертв. Правда, и теперь его положение оставалось незавидным.

Герцог подошел, чтобы передать ему клюшку. Йен ее тут же уронил. Наверное, у него вспотели ладони.

— Все усопшие супруги всегда были редкостными красавицами.

Обе девушки озорно рассмеялись. Трое мужчин тут же повернулись к ним, надеясь и опасаясь, что они обсуждают их.

Тут же Женевьеву охватило чувство вины. Какой на самом деле была жена герцога?

Она знала, он ко всему относится с иронией. Если ему все кажется забавным, то ничто не в состоянии причинить ему боль.

Эта мысль заставила Женевьеву замереть.

— Уверена, он ищет жену, с тех пор как его бросила леди Абигейл, — заметила Миллисент, прокалывая стебель ромашки и сосредоточенно прикусив язык.

— Она его не бросала. Они расстались по обоюдному согласию, — коротко ответила Женевьева, и ей показалось, будто она защищает герцога.

Так оно и было на самом деле.

— Возможно, ему надоело спать одному.

— Миллисент Эмили Бленкеншип!

— И всё же, — на щеках Миллисент появились ямочки, и Женевьева вдруг подумала, очарован ли ими Гарри и знает ли Миллисент что-нибудь о том, что желают мужчины в постели, — я не могу понять, почему ему вдруг разонравилась Абигейл Бизли, поскольку все считают ее красавицей и ей не откажешь в обаянии. Мне она по душе. Возможно, он избавил ее от обязательств, потому что она влюбилась в другого, и он не смог этого вынести. Однако мне сложно представить, чтобы такой мужчина женился по любви.

Последние слова Миллисент произнесла преувеличенно слащавым тоном. Она была веселой, жизнерадостной, непосредственной, а совсем не осторожной, умной и наблюдательной.

Неудивительно, что Гарри хотел на ней жениться. Небольшая поправка: думал, будто хочет на ней жениться.

И эта губительная мысль закралась в голову Женевьевы благодаря герцогу.

— Почему ты так странно на меня смотришь? — внезапно спросила Миллисент.

На мгновение она даже перестала шить.

Женевьева вздрогнула.

— Мне кажется, у тебя по шее ползет муравей.

— А-а-а!

Миллисент принялась смахивать несуществующее насекомое.

— Тебя когда-нибудь целовал мужчина, Миллисент?

— Женевьева!

Миллисент открыла рот от изумления и уронила руки на колени.

Женевьева и сама удивилась своему вопросу. Пару дней назад она бы с легкостью задала его. Нет, скорее, пару дней назад он вообще не пришел бы ей в голову, потому что она была уверена: Миллисент сама ей все расскажет.

— Ну как?

Ромашковая цепь Женевьевы была уже длиной дюймов шесть. Еще немного, и она станет короной.

— Нет.

Миллисент отвела взгляд. А что? Ты целовалась?

— Я первая тебя спросила.

Обе уже давно положили венки на колени и настороженно и смущенно смотрели друг на друга.

— Ты думала о замужестве? — продолжала допрашивать Женевьева.

Почему они раньше об этом не говорили?

— Мне еще рано об этом думать, — укоризненно ответила Миллисент. — И тебе тоже. Мы еще можем пропустить несколько сезонов, прежде чем свяжем себя узами брака, заведем детей и станем думать, как найти им выгодную партию. Зачем об этом говорить? Может быть, я бы предпочла сбежать с цыганами.

Неужели Миллисент действительно так прагматична? Или она просто уходит от ответа?

Какая разница? Женевьева утратила самообладание. У нее не было неумолимого терпения герцога, чтобы задавать вопросы тому, кто явно не желает на них отвечать, и не было упорства Оливии в достижении цели. Что, если Миллисент просто щадит ее чувства? Что будет, если она вдруг признается в своей страстной любви к Гарри?

Женевьева не желала терять своих друзей.

Ей хотелось вернуться в то время, когда Гарри еще не признался в своем намерении жениться на Миллисент, или, наоборот, чтобы скорее наступил день, когда Гарри с Миллисент уже поженились бы, и Женевьева смирилась бы со случившимся, завела четырех кошек и поселилась бы в крыле родительского дома, чтобы составиться вместе с Оливией.

Внезапно они обе притихли и принялись быстро плести венки из ромашек. Потом обе посмотрели на Гарри. Он улыбнулся, и от его улыбки у Женевьевы сладко защемило сердце.

Он приветственно махнул рукой. Миллисент и Женевьева помахали в ответ. Она могла поклясться, что стоявший за спиной Гарри герцог удивленно приподнял бровь.

Тем вечером не было сделано ни одного предложения руки и сердца.

Однако вечер оказался богат событиями для Гарри, который проиграл герцогу в карты приличную сумму, и для дам, которые значительно продвинулись со своей вышивкой.

— Готово! — радостно воскликнула Миллисент, сделав последний стежок.

Женевьева обернулась посмотреть. Это были серые котята, резвящиеся с клубком ниток.

— Замечательно, — искренне заверила она подругу, переглянувшись с Оливией, которая синими губами произнесла «котята». Обе с трудом сдержали улыбку.

— А у тебя что, Женевьева? Ты нам так и не показала.

— Ну хорошо, — вздохнула она.

Женевьева трудилась над вышивкой уж давно, но сейчас была готова выставить ее на всеобщее обозрение.

Миллисент взяла ее в руки и принялась разглядывать.

Это была огромная ваза, полная великолепных ярко-оранжевых и малиновых цветов. Женевьева сама придумала эти цветы. Они были похожи на розы и хризантемы, но не были ни теми, ни другими. Такие цветы существовали лишь в ее воображении.