Парни явились секунда в секунду, будто подгадывали. С первыми далекими звуками двигателя подъезжающего автомобиля давящее чувство чужого взгляда пропало.

«Оно» ретировалось окончательно. Перед отъездом домой Михаил решил прояснить непонятный, до жути настороживший момент.

– Так, братцы-кролики, берём под ружье и катим за мной по объездной дороге к переезду.

– Палыч? – подтягивая к себе охотничью «Сайгу», взволнованно вздёрнул брови Антон.

– Не знаю, что это было, но оно было за камышами. Надо посмотреть, а то я за свою крышу боюсь. Вдруг потекла, а я не в курсе.

– Понял. Витёк, рули за нами. Санька, на тебе прикрытие. Поехали, Палыч.

Чихнув солярным выхлопом, КамАЗ выкатился за ворота предприятия.

– Оно было. – Присев у колеса грузовика, прикрываемый парнями, Михаил рассматривал в подсохшей грязи округлые оплывающие кошачьи следы.

Если не брать во внимание, что вдавленные в грязь пятаки были размером с чайное блюдце, то всё было очень хорошо.

– Палыч, что там? – насколько возможно контролируя местность, подошёл к Михаилу Антон. Виктор и Сашка Солнцев остались в броневике.

– Оцени сам, – посторонился Михаил.

– Что за хрень?

– Вот и я думаю, что это за хрень? Знаешь, вот как-то оно навевает, да, навевает… След похож на кошачий, только размер киски великоват, не находишь? И ещё, у каких кошек кисточки на хвостах?

– У львов! – крикнул из броневика Сашка.

– Устами младенца глаголет истина… Выходит, братцы-кролики, по городу шастает лев. Откуда у нас мо… – Зоосад! – вновь мысль-догадка Солнцева опередила аналогичный результат работы мозга у Боярова. – В зоосаде! Там львы, лигры15, белые медведи…

– Угу-угу, только белых медведей нам и не хватало для полного счастья. Пипец… Туристы, мать их, а мы завтрак туристов… Так, бойцы, слушай мою команду: возвращаемся в поместье, довооружаемся, прыгаем на два «Тигра» и рвём когти в зоосад. Команда ясна?

– Так точно!

– Исполнять!

Грохоча металлом в кузове, КамАЗ проскочил переезд. Виктор уверенно держался в двадцати метрах позади. Добравшись до дома и объяснив Валентине ситуацию, Михаил дал команду установить на броневиках пулемёты. Пока он наскоро закидывался на кухне свежим куриным супом, пацаны успешно справились с заданием.

– Все готовы? – выйдя на улицу, зычным голосом спросил Михаил.

– Готовы! – выстроилась перед машинами разнокалиберная шеренга.

– Антон, прыгай за руль второй машины. Ну, по местам, бойцы!

Преувеличенно бодрый выкрик привёл куцее воинство в движение. Захлопали двери броневиков, взревели двигатели, на порог кухни, сжимая в руках вечный рушник, вышла Валентина.

– Жди меня, и я вернусь! – крикнул в окно Михаил, выезжая со двора.

– Шут! – белозубо улыбнувшись, беззлобно отозвалась женщина, но её уже не услышали.

Через час четырёхколёсные хищники подъехали и остановились у ворот бывшего зоосада, рядом с печально замершим на вечном приколе экскаватором «Коматсу». – Вот же самки собаки, – обозревая картину разрушения, в сердцах выплюнул Антон. – Палыч, ты это видишь? – вызвал он по рации Михаила.

– Вижу, боец, вижу, – отозвался Бояров. – Чай мы с парнями не слепые. Не хочется думать, что Жопорук сделал это специально, чтобы нагадить нам.

– Специально, Палыч, не специально, дерьмеца они нам подкинули.

– Кто спорит, – включая заднюю передачу, отъехал от ворот зоосада Михаил. – Может быть, их детишки из благих побуждений упросили снести вольеры и выпустить бедных животных на волю. Жалко зверюшек стало, а может, и нам подсобили, чтобы жизнь мёдом не казалась. – Кто бы нас пожалел, – повторил манёвр Антон, дав задний ход.

– Кто последний из вас был в зоосаде? – осматривая покорёженные экскаватором ограждения вольеров, поинтересовался Михаил. – Солнцев, блесни эрудицией.

– Львов несколько штук, я точно не помню сколько. Три лигра, тигрица с молодым тигрёнком, медведей несколько штук: два белогрудки, четыре бурых и два белых, штук шесть волков точно, если не больше, рыси, леопард был и две пантеры чёрных, лоси и олени.

– Последние к хищникам не относятся, ты давай не заводи рака за камень. Вспоминай.

– Ну, эти, чёрно-белые, как их…

– Росомахи?

– Ага, точно! Самец и самка. Змеи нужны?

– Плевать на змей.

– Так всё, вроде, крупняк кончился, Михаил Павлович, а мелочь я всю не упомню. Можно прокатиться по территории, там всё подписано.

– Не стоит, Солнцев. Парни на экскаваторе уже прокатились, как видишь. Нам хватит, поверь. Итак, резюмирую: в границах города поселился львиный прайд, где-то вокруг шастает волчья стая, компанию им составляют лигры, если не примкнули к прайду, леопард, пантеры, две росомахи, медведи. От последних, надеюсь, больших сюрпризов ждать не стоит. Рыси… по рысям и тигрице с тигрёнком не знаю, вокруг в тайге и без них местных кошек хватало. И знаете, парни, что самое поганое?

– Что? – озвучил общий вопрос Антон.

– Вся эта камарилья не боится людей, а жрать хочет постоянно, поэтому удваиваем и утраиваем бдительность, бойцы. Вы льва не заметите, зато он вас прекрасно видит, вот в чём фокус. Ощущения неприятные, по себе сужу, б-р-р. Возвращаемся домой, бойцы, здесь больше делать нечего.

Открыв боковое окно, Михаил прислушался к окружающему миру, ему показалось, что за шумом деревьев, чьи ветки заплетали игривые порывы ветра, он расслышал протяжный волчий вой.

– Поехали!

Сегодня был один из немногих дней, когда Михаил позволил самому себе дать выходной. Больше трёх месяцев он работал на износ, крутился бешеной белкой в колесе, попутно заставляя крутиться остальных, не щадя ни малых, ни взрослых. Жизнь без выходных и проходных выматывала неимоверно, оставляя на человеке свой след.

Незаметно, изо дня в день, неделя за неделей, подтянутый мужик в зеркале ужался до сухого жилистого типа с опасным прищуром глаз.

Как-то, проходя мимо высокого ростового зеркала, Михаил запнулся о свой собственный тяжёлый взгляд, ударивший по нему из зазеркалья. Тёмные колючие льдинки, сверкающие под нахмуренными бровями, заживо препарировали любого встречного, разбирая на составляющие по приоритету полезности. Из зеркала на мужчину смотрел рано поседевший суровый близнец, который не терпит неповиновения. Родившаяся в глубинах разума мысль: «Это я?» – умерла в тяжких корчах. Да, это он, умерший и возродившийся в огне постапокалипсиса. Он, перекованный ужасами агонизирующего мира, обретший новую цель в жизни и обзаведшийся глубокими лучами морщин у глаз на пару с пепельной пылью, раскрасившей волосы.