На совещании в ставке Гитлера 3 февраля 1941 года по плану «Барбаросса», Гальдер и Кейтель, при оценке возможного соотношения фашистских и советских военных сил, сделали вывод, что общее количественное превосходство в живой силе и технике будет на стороне СССР, но качественное превосходство, по их расчетам, будет в пользу германской армии. Согласно сведениям германской разведки, в начале 1941 года в составе Вооруженных Сил СССР имелось 12–14 тыс. боевых самолетов, 10 тыс. танков (без учебных), 180 соединений масштаба дивизии. К середине июня 1941 года число расчетных дивизий в СССР, по немецким данным, достигли 240, 195 из которых располагались в западных районах страны и с началом войны могли быть использованы против войск Германии и их сателлитов. Командование вермахта учитывало опыт всех своих предшествующих кампаний во Второй мировой войне. К примеру, успех в военных действиях против англо-французской коалиции в мае-июне 1940 года был достигнут в результате качественного превосходства немецких войск над противником, ведь по количеству войск и вооружений западные союзники не уступали Германии, а кое в чем даже превосходили. В Восточном походе планировалось достичь более высокой степени качественного превосходства немецко-фашистских войск и одновременно увеличить их численность.

Достижению качественного превосходства над Красной Армией, имевшей больше самолетов, чем вермахт, могли послужить, по мнению немецкого командования, более совершенная материальная часть ВВС Германии, насыщение войск зенитными средствами и налаживание тесного взаимодействия между авиацией и сухопутными войсками. К началу 1941 года был увеличен выпуск самолетов, хорошо зарекомендовавших себя в ходе Западной кампании, осуществлена их модификация. Большое внимание уделялось подготовке ВВС к нанесению ударов по советским аэродромам, для чего были расширены возможности ведения воздушной разведки. Из 3664 боевых самолетов, выделенных германским командованием для обеспечения операции «Барбаросса», 623 (т. е. 17 проц. общего числа) были разведывательными[193]. Этот показатель в несколько раз превышал аналогичный, характеризующий советские ВВС.

Невольно возникает вопрос сумело ли военное руководство СССР правильно оценить особенности подготовки вермахта к войне с советскими вооруженными силами? Развитие событий в начальный период Великой Отечественной войны показывает, что в Наркомате обороны эта проблема не обсуждалась и там, в основном, занимались подсчетом количества дивизий, других средств вооруженной борьбы немцев, но не анализом их качественного превосходства над советскими дивизиями.

Сделав упор на качественное совершенствование своих вооруженных сил, германское военно-политическое руководство сумело использовать все имевшиеся перед войной в его распоряжении ресурсы и время более эффективно, чем советское. Руководство СССР, несмотря на то, что с ноября 1940 года неизбежность войны с Германией стала вполне очевидной, продолжало проводить прежний курс на увеличение численности вооруженных сил, количества оружия и военной техники. Даже в феврале 1941 года правительство СССР, по предложению начальника Генерального штаба Красной Армии Г. Жукова, приняло план расширения сухопутных войск еще почти на сто дивизий, хотя более целесообразно в той обстановке было бы доукомплектовать, перевести на штаты военного времени имевшиеся двести с лишним дивизий и повысить их боеспособность.

Общее количество вооруженных сил рейха с мая 1940 по июнь 1941 года возросло на одну треть и составило 7 млн. 254 тыс. При этом численность сухопутных войск увеличилась до 5 млн. 170 тыс. человек, ВВС — до 1 млн. 680 тыс., ВМС — до 404 тыс. В сухопутных войсках, в действующей армии насчитывалось 3 млн. 800 тыс. человек, в армии резерва — 1 млн. 200 тыс., в войсках СС — 150 тыс., в иностранных формированиях — 20 тыс. человек[194]. Стремясь увеличить количество живой силы вермахта, немецко-фашистское руководство не считало, однако, это главным в подготовке войны против СССР. Основная ставка делалась на качественное совершенствование вооруженных сил.

Исключительно важное значение для этого имело формирование в период с августа 1940 года по январь 1941-го 23 новых дивизий, которые немецкое командование относило к подвижным и предназначало для создания танковых клиньев, призванных обеспечить высокие темпы наступления во время продвижения войск вермахта по советской территории. Было сформировано 11 танковых, 8 моторизованных и 4 легких пехотных дивизий. В результате к июню 1941 года общее количество танковых дивизий в вермахте, по сравнению с маем 1940 года, возросло в 2,1 раза (с 10 до 21 дивизии), моторизованных (с учетом дивизий СС) — в 2,7 раза (с 6,5 до 17,5 расчетной дивизии). Доля танковых и моторизованных соединений в действующей армии увеличилась за тот же период с 10,5 до 18 процентов.[195]

Для нанесения сокрушительного первоначального удара немецко-фашистское командование выделило до 90 процентов имевшихся у него военных сил. На северном участке фронта немцы готовили к наступлению три танковые дивизии (более 600 танков), в центре, где сосредотачивалась наиболее мощная группировка гитлеровской Германии, удар должны были наносить девять танковых дивизий — около 1500 танков, в южном секторе советско-германского фронта — пять танковых дивизий — 600 танков. Помимо танковых дивизий в состав четырех танковых групп входило 14 моторизованных дивизий.[196]

В своем резерве гитлеровское командование оставило 24 дивизии, которые предназначались для развития наступления после достижений целей начальных операций. Этих сил было явно недостаточно для успеха в большой кампании, но Гитлер и его военные советники войну с СССР представляли такой, какой видели ее в Польше и во Франции, и других вариантов они просто не рассматривали. Одновременно велась работа по оболваниванию солдатских масс вермахта, которым внушали мысли о легкой победе в Восточной кампании, о приобретении для них новых земель, о счастливом будущем и великой Германии. Офицерам и солдатам вермахта в будущей войне и при оккупации новых земель предоставлялось право на месте решать судьбу побежденных. Им обещали безнаказанность при совершении жестокостей с местным населением, и это им заявил их фюрер: «Немецкие солдаты, виновные в нарушениях международных правовых норм… будут прощены» — высказывание, которое широко распространялось в средствах массовой информации и среди солдат вермахта[197]. С армии была снята всякая ответственность за все зверства, которые они совершали во время войны.

Особенно выделялся жестокостью начальник штаба верховного главнокомандования (ОКБ) генерал-фельдмаршал В. Кейтель. В период подготовки бандитского нападения на Советский Союз и в годы самой войны Кейтель был вдохновителем и автором многих чудовищных документов. В марте 1941 года он принимал участие в совещании «Об особом обращении с советскими военнопленными», где разрабатывались методы массового истребления советских людей. 13 мая 1941 года он издал распоряжение «О военной подсудности в районе «Барбаросса»», которое провозглашало безнаказанность военных преступников. Немецким офицерам предоставлялось право расстреливать советских граждан без всякого суда[198]. В мае Кейтель подписал директиву о расстреле всех политработников Красной Армии. В распоряжении от 16 сентября 1941 года сей мастер разбоя требовал «иметь в виду, что человеческая жизнь… (советских граждан. — Авт.) ничего не стоит…» Приказ под зловещим названием «Мрак и туман» требовал истребления советских военнопленных. Тех военнопленных, кого, по решению немецких властей, оставляли в живых, по приказу Кейтеля должны были клеймить «с помощью раскаленного ланцета, смоченного китайской тушью».[199]