Единственное, что нам обещали выделить из пехотного вооружения, это полдюжины карабинов, предназначавшихся для часовых. Кроме того, с вышедших из строя самолетов демонтировали несколько легких 7-миллиметровых пулеметов, что касается 20-миллиметровых пулеметов Зеро, то они были слишком тяжелы и громоздки для использования в горных условиях. Предстоящие бои на суше меня тревожили, я старался вспомнить основные их принципы, которые мы изучали в Высшем военно-морском училище двадцать лет назад.

Когда завершился обмен мнениями по вопросам боевых действий на суше, мы со своим командиром отправились на другое мероприятие. Со времени прибытия на Филиппины немногим менее двух месяцев назад личный состав 2-го воздушного флота разделял с нами все тяготы войны. Теперь мы собрались вместе в небольшой пещере, приспособленной под убежище, чтобы попрощаться. На длинные столы были выставлены блюда с сушеной каракатицей и чашки сакэ. Прощальный банкет был в полном разгаре, когда прибыл адмирал Фукудомэ со штабом 2-го воздушного флота.

За столом раздавались банальные тосты: «Счастливого пути», «Удачи», «До скорой встречи» и т. д. Однако сердца подсказывали, что мы расстаемся навсегда.

Тем вечером с Формозы прибыли два бомбардировщика, чтобы взять на борт офицеров штаба 2-го воздушного флота. По окончании банкета поджидавшие автомобили должны были привезти их к местам стоянки самолетов на аэродроме Кларк.

Прежде чем завершился прощальный банкет, поступило сообщение, что к западу от острова Иба обнаружено крупное соединение противника, двигавшееся курсом на север. Больше никто не сомневался, что оно двигалось в залив Лингаен.

Незадолго до полуночи 6 января мы с капитаном Тамаи собирались вернуться в штаб, когда прибыл курьер с сообщением о том, что с нами хочет встретиться адмирал Ониси. Тамаи шел впереди по извилистому проходу в пещере в направлении помещения, занимаемого командующим. Хотя мне приходилось часто бывать в кабинете адмирала в штабе, его личные покои я посещал впервые. Помещение было небольшим по площади и содержалось в чистоте и порядке. Мебель, отличавшаяся простотой и скромностью, включала стол, кровать и несколько стульев.

После обмена приветствиями Ониси предложил нам сесть и неторопливо заговорил:

– Решение о переброске личного состава 1-го воздушного флота на позиции в горах принято, стало быть, вопрос решен. Однако я считаю важным, чтобы кто-нибудь донес до сведения нашего народа представление о высоком моральном духе личного состава специального ударного корпуса и значении его операций. Я полагаю, что вы оба подготовлены для выполнения этого задания наилучшим образом. Поскольку 201-я авиагруппа остается в горах, а Тамаи является ее командиром, было бы неправильно загружать его иной работой. Поэтому считаю, что вы, Накадзима, должны отправиться на родину один.

Такой поворот событий застал меня врасплох. До сих пор 201-я авиагруппа и ее личный состав составляли всю мою жизнь, я полагал, что должен оставаться с ними до конца. Поэтому внезапное предложение покинуть их требовало глубоких размышлений. Ониси обратил на меня испытующий взор, но я не мог говорить.

Пока я подбирал нужные слова, чтобы выразить свои чувства, в небольшой комнате воцарилось напряженное молчание. Адмирал заговорил снова:

– Понимаю, Накадзима, вам трудно расстаться с товарищами. Но сейчас не время для личных переживаний. На родине люди не имеют реального представления о специальном ударном корпусе и его операциях. Кто-то должен рассказать им об этом. Если вы откажетесь ехать, я прикажу вам сделать это.

Подобное заявление не оставляло места для колебаний, но оно не разрешало мой внутренний конфликт. Тем не менее отправиться на такое задание принудительно было бы неприлично, я не мог не согласиться. Я с трудом выдавил из себя:

– Поеду и сделаю.

Адмирал Ониси улыбнулся. Он поднялся со стула, подошел, крепко пожал мою руку и сказал:

– Прекрасно, я надеюсь на вас.

Мы уже оставили город Мабалакат и разместились в бомбоубежище рядом с летным полем. Я вышел из комнаты адмирала Ониси и поехал на автомобиле к себе, размышляя над важностью задания. Непривычно и страшновато было думать о том, что именно мне поручили достойно представить соотечественникам моих героических соратников. Меня единственного избавили ради этого от смерти в горах Филиппин.

Сутки ушли на упорную работу по сбору документов и записей, касающихся организации, операций и достижений специального ударного корпуса. Было подготовлено два комплекта документов. Один предназначался для меня, другой – для доставки младшим лейтенантом Такэси Симидзу, которого выбрали из оставшихся пилотов-камикадзе в целях увеличения шансов на сохранение документов. Для транспортировки документов выделили два самолета-разведчика, их башни для стрелков освободили от вращающихся пушек, чтобы там разместились мы с документами.

На рассвете 8 января мы вылетели из Мабалаката под одобрительные возгласы и добрые пожелания товарищей. Два самолета летели на малой высоте – сначала на восток, чтобы избежать встречи с вражескими самолетами, которые, как предполагалось, в больших количествах барражировали в небе у залива Лингаен, затем на север вдоль побережья и в направлении Формозы. Шасси моего самолета было повреждено и не убиралось, что в значительной степени гасило скорость. Вскоре второй самолет оставил нас далеко позади.

Было предусмотрено, что каждый из самолетов будет следовать своим курсом, чтобы один из них достиг пункта назначения, если другой будет перехвачен противником. Но пути Господни неисповедимы. Самолет моего напарника прилетел на Формозу раньше нашего и попал в густой туман, окутывавший остров. Ожидая рассеивания тумана и совершая круги над островом, самолет задел гору у Такао. Пилот самолета погиб, а Симидзу получил тяжелые ранения. Однако ко времени нашего подлета к Тайнани туман рассеялся, и мы благополучно приземлились.

Прием, который мне оказали, не идет ни в какое сравнение с тем, что был оказан адмиралу Ониси, благополучно прибывшему на остров двумя днями позже. Штаб объединенного воздушного флота ликовал не меньше всех остальных, поскольку адмирал Ониси был повсюду признан одним из наиболее способных адмиралов морской авиации. Радость переполняла и меня лично, так как я хорошо знал об опасности перехвата адмирала самолетами противника на любом этапе его полета от Лусона до Формозы.

Узнав, что самолет адмирала Ониси приземлился, я помчался на автомобиле в его штаб, расположенный на краю холма к востоку от Такао. Адмирал уже был за работой с офицерами 1-го воздушного флота в своем кабинете, укрытом в глубоком бункере. Меня приветствовал широкой улыбкой мой друг Иногути. На мгновение даже на лице адмирала показалось подобие улыбки.

– Вот мы и встретились снова.

Я слишком волновался, чтобы как-то ответить, меня хватило только на то, чтобы отдать честь. Бремя важного задания, порученного мне четыре дня назад в Бамбане – перевезти в сохранности документы корпуса камикадзе, – было сброшено с моих плеч.