Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 20
Ещё один день пролетел. А я на такси. Договорилась с водителем. Буквально его наняла! Хороший мужик, молчаливый. Блатняк не включает, за дорогой следит. А то, бывает, нарвёшься на быдло…
Арендодатель пошёл на уступки. Обещал с переездом помочь. Деловой человек, сразу видно! А я обещала, как на ноги встану, отдам ему всё до копейки. И долг за аренду, и плату за свет. И витрину, которую он притащил! Соседи солидные. Магазин мягкой мебели и большой ювелирный салон. Кто зайдёт посмотреть на диваны, увидит отдел. А, купив себе новую шмотку, решит присмотреть украшение…
Сообщение на смартфоне. От дочки. Открываю его и понять не могу… Что это? Лишь приглядевшись, замечаю початки кукурузы и стоящую в зарослях Динку. Увеличив, смотрю на неё. Загорела и щёчки, как яблочки!
«Салон красоты», — пишет дочка.
И на следующем фото видны волоски кукурузы. Точнее, косички из них! На другом — «современная стрижка», каре. Теперь это не просто початки, а уже манекены. С которыми дочка колдует вовсю!
«Бабушка видела?», — отвечаю ей.
«Нет ещё», — пишет Диана.
Я представляю реакцию мамы. И шлю ей забавную рожицу. Научилась у сына.
«Я решила, что буду стилистом», — сообщает дочура, — «Маринка говорит, что у меня талант».
«Ещё бы», — думаю я.
Чего только стоят початки! Нарядные, словно толпа разномастных девиц.
«Папе привет», — пишет Дина.
Режет меня без ножа! Папа — тварь, ненавижу. Не хочу ненавидеть его, но любить не могу. Сегодня проснулась в холодном поту. Начала закрываться! Замок на двери очень хлипкий. Захочет, сорвёт! Но зачем? Изнасиловать? Вряд ли. Убить? Как в моих страшных снах, где мы убиваем друг друга. Сначала он меня, а потом — я…
Сказал бы мне кто-нибудь, лет этак десять назад, что я стану бояться его. Человека, которого знала, любила. Которому верила! А теперь вот… боюсь. Заходить на порог. Засыпать рядом с ним, через стену. Этот дом, как тюрьма для двоих. Добровольно себя заковавших.
Думала, что, если съехать к подруге на время суда? И пожить у неё. Но уйти, значит — сдаться! Скоро дети приедут. Я же — мать, я должна оставаться с детьми. И никто не лишит меня этого права.
Илья уже дома. Машина стоит в гараже. Рановато! Но мне всё равно. Я сказала, что будем решать через суд. Он не хочет развод, я не вижу причин оставаться. Вот и всё! Мы уже не семья.
Я вхожу очень тихо. Хочу проскользнуть, чтобы с ним не столкнуться. Но, крадясь мимо кухни, вижу Илью за столом. Он сидит напряжённо. Ссутулившись. На спине проступают бугры крепких мышц…
Пусть бы и дальше сидел! Только что-то в его странной позе вынуждает меня приглядеться. Пятно на рубашке! На белом фоне спины отчётливо видится чья-то… ступня.
Я ступаю неслышно. Боюсь напугать. Знаю, случилась беда! Но, какая? Тихо встав позади, различаю: рубашка расстёгнута, и пятно на спине — далеко не единственный след…
Рукав, что закатан, весь в пятнах от крови! Кровавые ссадины метят кулак, в котором он держит холодное мясо.
— Что случилось? — шепчу оседающим голосом.
Какой-то невидимый страх окружает, сжимает в тиски…
Стоит ему повернуться, и я громко ахаю. Его не узнать! Половина лица — сплошь, одна гематома. Глаз заплыл, только верхнее веко дрожит. На брови, рассечённой ударом, застыла кровавая капля.
— А что, не заметно? — произносит с трудом.
Губа тоже лопнула, кровь запеклась. Но, стоит ему улыбнуться, как ранка опять начинает кровить.
— Ты… подрался? — говорю я, садясь.
В последний раз нечто подобное на лице у Самойлова было ещё в ранней юности. Тогда он пытался меня впечатлить. Влез в какую-то драку. Впечатлил! Я рыдала, вытирая его своим белым шарфом. А теперь я тянусь за салфеткой…
Но Илья отстраняется. Он смотрит мне прямо в лицо, одним своим глазом. И силится что-то сказать.
Меня разрывает на части! Одна часть ликует. Ведь он получил по заслугам. Но другая болит вместе с ним. Да! Может быть, я — мазохистка. Но этот кусочек души до сих пор его любит. По инерции теплится жизнь. Как у того петуха, который без головы. Он мёртв, но только не знает об этом…
— Кто тебя так? — говорю.
«И за что?», — думаю с болью.
Он опускает глаза. Точнее, один, левый глаз. Я, осознав, понимаю. Левша! Тот, кто бил его. Левой по правому.
Илья выдыхает. Роняет подтаявший мёрзлый комок. И рывком поднимается на ноги. Вижу его в полный рост. На рубашке оторваны пуговки. Ворот испачкан землёй…
Представляю себе эту жуткую сцену! Вижу руки. Костяшки на правой — багровые. Он тоже бил! Но за что? Почему?
— Илья…, - начинаю несмело. И боюсь поднять взгляд. На него. На избитого.
Ничего не сказав, он уходит. Да! Бессмысленно было просить…
Оставшись одна, размышляю с иронией, что скажет Снежана? Как оценит его внешний вид? А ещё…
Но об этом стараюсь не думать. Ибо мозг мой взорвётся от дум! Вспоминаю тот вечер. Соловушки. И ресторан. Эльдар улыбался, шутил. А ещё резал мясо на мелкие ломтики. Но не правой, а левой рукой…
Глава 21
Следующим утром Эльдар не берёт трубку. Я грешным делом думаю, а жив ли он вообще? Порываюсь спросить у Ильи. Но его сейчас лучше не трогать. Отёк уже спал, но выглядит он хуже некуда.
Когда Эльдар сам звонит, то голос у него очень странный. Как будто слегка шепелявит. Я предлагаю пойти в ресторан.
— Э…, - выдавливает он, — Я сейчас не в лучшей форме. Лучше приезжай ко мне домой.
Я молчу в недоумении.
— Я приставать не буду. Не до того, — добавляет Эльдар.
В нетерпении еду по адресу. Думала, дом его где-то в Соловушках. Но оказалось, в черте города есть «дополнительный офис». Квартира.
Лифт поднимает меня на десятый этаж комфортабельной новостройки. Илья купил в центре города. Я, помню, думала вечно: «Зачем?». А он говорил — для детей…
Дверь открывает Эльдар. Стоит боком к двери, смотрит косо.
— Привет, — приглашает, — Входи.
Я замечаю на левой щеке тёмно-лиловый синяк.
Он вздыхает:
— Настя, я всё объясню!
— Уж, потрудись, — усмехаюсь, — Похожий я видела утром.
Квартира простая, но стильная. Вешалка, в форме изогнутой женской фигуры. Диванчик с подушками. Приглашает прилечь…
Я сажусь
