Подъехал к войскам и нашел что сказать. Его чистый дух рождал чистые слова, они звучали, как песня рубящей шашки. Слова полководца распаляли сердца кипчаков.

«Защита – признак страха… Отважен тот, кто наносит удар… Мщение – это великий дар природы… Идущего к победе не достигают стрелы… Кто пребывает в покое, когда Аттила сражается, тот уже похоронен» – эти слова были последними в его короткой речи.

«Сарын къоччакъ!» («Слава храбрецам!») – прогремел великий кипчак и шашкой перекрестил свое войско. Его голос утонул в ответном яростном «у-ра-а», что на языке кипчаков означает «бей», «рази».

В одно мгновение все смешалось. Каталаунские поля словно озарились ярким светом победы. Солнце теперь отражалось в тюркских шашках, просветлела земля. На этот раз битва с объединенной армией Европы закипела по-настоящему… Посланцы Тенгри лишь ночью вернулись в свой лагерь. Усталые и довольные возвращались они.

Утром великодушный Аттила дал уйти недобитой армии Аэция, а врага нельзя щадить. Благородный жест побитые римляне приняли за слабость кипчаков. Они, вернее их историки, потом засчитали Аттиле поражение в битве на Каталаунских полях.

Вот чем заканчивается жалость на поле боя!

Аттила ничего этого, конечно, знать не мог. Как он мог знать о событиях, которые произойдут через века? Полководец повел свое войско на Рим, сметая с лица земли города Северной Италии, где теперь жили тюрки. Особенно пострадал Милан – еще одно прибежище кипчаков-перебежчиков.

Вскоре войска Аттилы стояли на дальних подступах к Риму… «Потерпевшие поражение» кипчаки с боевыми знаменами явились в Рим! Их встречала знать во главе с епископом Львом. Римляне умоляли Аттилу пощадить их, они знали о доброте тюрков, об их отзывчивости и незлопамятности. Римский папа с мольбой даже встал на колени… Эта встреча отражена в картине Рафаэля, которая хранится в Ватикане. Конечно, не слезы врага остановили кипчаков. И даже не ложь о том, что в Италии якобы свирепствует чума. Крест, который поднял над собой римский епископ. Он остановил.

То был крест Тенгри! Всадники приняли его за волю Неба. Рим поднял над собой тюркскую святыню, признавал власть Дешт-и-Кипчака. Война закончилась.

Аттила повернул домой… Зрелище поверженного врага не доставляло удовольствия.

И все-таки они его перехитрили… Нагло и коварно. Недобитые враги тем и страшны, что способны на все, даже самое подлое, – для них нет преград. Ничто не останавливает их.

Как перед Аттилой очутилась красавица по имени Ильдико? Никто не знал. Полководец увидел прекрасную девушку и влюбился. Он был человеком с большим и пылким сердцем. Их свадебный пир продолжался всю ночь. А утром стражники заметили, что Аттила долго не выходит из спальни. Прождали до обеда. Подозрительная тишина стояла в покоях правителя.

Взломали дверь, ворвались и увидели страшное зрелище. Полководец лежал бездыханным, а девица, как статуя, неподвижно сидела рядом… Была ли его смерть случайной? Никогда. В ту ночь византийский император Маркиан в Константинополе увидел во сне сломанный лук Аттилы. Это знак беды.

В жизни, конечно, бывает, что и сны сбываются. Но, помня о попытках греков отравить Аттилу, в случайность его смерти почему-то не верится. Подготовленное убийство?.. А иначе его и не назовешь.

От горя люди Дешт-и-Кипчака обезумели. Нелепейшая смерть вождя подкосила их. Траур опустился на города и селения. Женщины надели белые одежды, распустили волосы. А мужчины, как того требовал обычай, стали отрезать себе клоки волос и делать глубокие надрезы на щеках. Умер непобедимый воин! Его полагалось оплакивать не слезами, а кровью.

В поле разбили шатер, куда поместили останки полководца. Отборнейшие всадники день и ночь кружили вокруг шатра, отдавая дань памяти великому тюрку.

После кровавого оплакивания вблизи шатра началась «страва» (тризна), грандиозное пиршество. Дикое, почти нечеловеческое зрелище – похоронная скорбь и безудержное веселье рядом. Обряд поразителен. Уходя в мир иной, правитель должен видеть, что благополучие, которое он дал народу, не кончается с его уходом. Жизнь продолжается.

Глубокой ночью тело предали земле.

Останки Аттилы положили в три гроба. Первый из золота, второй из серебра, третий из железа. Сюда же сложили оружие полководца, его ордена, которые он никогда не носил при жизни.

Где похоронили Аттилу, неизвестно. Всех, кто участвовал в похоронах, убили. И они спокойно ушли в мир иной служить своему повелителю…

Дни скорби кипчаков стали началом праздника для римлян и греков. Враги радовались смерти Аттилы и своей радости не скрывали. Теперь им важно было перессорить наследников и ждать, пока кипчаки, измучив себя, окончательно ослабеют.

На трон законно претендовал лишь старший сын – Эллак. Его оклеветали, озлобили. Начались междоусобицы.

Ференц Пачка. Смерть Аттилы. 1855 г.

Тюрки словно ополчились против самих себя. Брат пошел на брата. Род пошел на род. Это была война всех против всех (горе сделало людей слепыми и безрассудными). Когда в бою убили Эллака, римские политики, проповедники и легионеры знали, что им дальше делать. Разобщать, разделять. Поддерживать слабых, вредить сильным. Главное – больше клеветы, больше слухов.

Сплетня – это самое лучшее оружие в борьбе с тюрками, дальше против себя они все сделают сами… Вот так, жестоким и долгим братоубийством, закончилось Великое переселение народов: народ, достигший огромной численности, уничтожал себя.

Но итог тех лет все-таки не был печальным для тюркской культуры. Он был скорее неожиданным и даже парадоксальным. Тогда, то есть к концу V века, кипчаки заселили пол-Европы и всю Центральную Азию. Тюркская речь заглушала на евразийском континенте любую другую. Тюрки были самым многочисленным народом мира.

Да, они дрались между собой, имели разную веру, стремились к разной культуре, все так, но они были выходцами с Алтая! Людьми одной крови – тюркской. И это навсегда объединило их, пусть разных.

Вот, пожалуй, главный итог Великого переселения народов!.. Один народ дал жизнь десяткам других народов.

Огромный Дешт-и-Кипчак, как и Кушанское ханство, распался. Австразия, Алемания, Бавария, Бургундия, Богемия… много новых тюркских государств появилось тогда в Европе. (Не меньше их было и в Азии.) Осколки теперь лежали на кровоточащей земле Дешт-и-Кипчака.

Иные тюркские земли называли себя королевствами, там действовали законы Рима. Например, королевство вестготов. А каганатами стали те страны, где по-прежнему главенствовала культура Востока… В каганатах правили каганы. Их выбирали из ханов.

Выборы, судя по сохранившимся сведениям, проходили так. Будущего правителя тюрки сажали на белый ковер, потом его обносили вокруг храма или святого места. (Обносили девять раз по солнечному кругу.) Затем избраннику накидывали на горло веревку и душили. Когда тот лишался сознания, спрашивали: «Сколько лет можешь быть каганом?» Сколько скажет, столько и будет.