И Барков указал вниз, под склон.

Туда, где лежал корабль «Ворон».

— Вопрос первый, — заговорила Груша. — С чего вдруг вы, котятки, взяли, что мы именно на той самой планете?

— Дом, — хором сказали мы с Барковым.

— Еще синяя луна, — сказал Барков. — На Лавкрафте синяя луна.

— Лично я никакой луны тут пока не видела, — Груша поглядела вверх. — Ни синей, ни зеленой.

— Луна синяя, — подтвердил я.

— Ну и что? На кислородных планетах луны имеют или синий, или желтый цвет.

— Корабль, на котором мы прилетели, пришел сюда в автоматическом режиме, — напомнил Барков.

— Автоматический корабль и должен приходить в автоматическом режиме, — парировала Груша. — Что еще?

Еще нам нечего было сказать.

— Дом-убийцу я более-менее могу себе представить, — хмыкнула Груша. — Хотя вы могли про него в старых книжках вычитать. Но планета-убийца…

— Не планета-убийца, а планета ссылки, — поправил я. — Совершенно разные вещи. Если бы ты видела тот дом…

— Ты что, поверил? — уставилась на меня Груша. — Ты поверил в то, что это… — Груша топнула ногой. — Что это Призрак?

Честно говоря, я не до конца определился. Но история Баркова произвела на меня впечатление. Я очень хорошо представил себе планету Лавкрафт. Черную, холодную, затерянную в космосе, на которую отовсюду свозят жестокие и страшные чудеса. Страшный мир. А потом еще корабль, потом еще труп. Про дом уж и не вспоминаю.

— Как ты объяснишь смерть брата Петра?

— Петр же объяснил его смерть — у него взорвался бластер. Так что у вас ничего, мои дорогие, нет.

— Если бы ты видела тот дом… — повторил я.

— Хватит! — Груша поднялась над костром и отбросила длинную страшную тень. — Хватит молоть чушь! Я больше ничего не желаю слушать! Вот… — Груша потрясла своей кукушкой. — Я достала их из разбитого ящика. Если следовать вашей логике, то часы непростые. Страшные часы. Но ничего же не случилось!

Ответить мне было нечего.

— Ну, давай, — Груша указала на меня.

— Что?

— Сочини что-нибудь про часы.

— А что сочинить? Я не знаю.

— Тогда я сама сочиню. Сейчас…

Груша закрыла глаза и принялась вещать зловещим замогильным голосом:

— Часы опасны! Они убивают своих хозяев! Берегитесь! Берегитесь! Они уже тикают по вам! Бом-бом-бом!

— Не надо так говорить, — попросил Барков.

— Отчего же? Я уж доскажу. Смертельные часы! Они убивают своих хозяев! Их сделал мастер, который убил всех своих знакомых! И с тех пор за часами следует кровавый след! А если часы начинают тикать — жди покойника!

— Пожалуйста, не надо! — снова попросил Барков. — Можно накликать беду. Ты выбрала не очень удачный предмет для шуток.

Я с ним был согласен. Пока Груша «вещала», я тоже почувствовал, что не следует ей так говорить.

— Эй-эй! — Груша потрясла часами. — Начинайте свой ход!

Часы молчали. У меня по спине побежали мурашки. И я заметил, что Барков повернулся так, чтобы при случае удобнее было выхватить оружие.

— Вы оба — сумасшедшие еноты, — заключила Груша. — Вернемся на Землю, я вас устрою к одному специалисту. Настоящий гомеопат, натуро-, так сказать, терапевт. Такие отличные зелья варит… из печени черной жабы! Так продрищетесь, что потом никакие часы мерещиться не будут!

Слово «продрищетесь» я не очень понял, но, видимо, оно было обидное. Возможно, гляциологическое. Ну, когда какие-нибудь там глетчеры оседают, наверное, это так называется.

Я даже подумал: а не жила ли Груша тоже на «Блэйке»? Или, может, словарь есть какой — «Побывавших на станции «Блэйк»? Кто его знает… В общем, я не понял.

А Барков понял. И поморщился.

Мы сидели на том самом холме. Или на сопке. Или на скале. Скорее именно на скале. Отдыхали. Барков предложил часик отдохнуть перед тем, как спускаться к «Ворону».

«Ворон» лежал под нами, поломанный и страшный. Если честно, мне совершенно не хотелось к нему спускаться. Мне кажется, и Барков то же чувствовал. Поэтому и не спешил вниз.

— Я никогда не слышал историю про «Ворона», — сказал я.

— Есть одна легенда, — начал Барков. — Когда корабли еще по морю ходили, был такой корабль, «Летучий Голландец». Корабль проклятых. В общем, та легенда про зло. «Ворон» — это зло. Когда сытое, оно спокойное, а вот когда хочет есть…

Я не очень хорошо понимал, что такое зло, и спросил:

— Что такое зло?

— Это концентрированные идиоты! — ответила Груша.

— В той легенде…

— Хватит на сегодня легенд! — Груша с презрением плюнула на камень. — Хватит. Почему мальчишки все такие дураки? Корабль как корабль, ничего страшного в нем нет. Просто потерпел крушение, и все. Кстати, я тоже ничего про «Ворон» не слышала. И про планету Призрак. Хм, львиная голова, после которой все пельменями давились… Планета для ссылки привидений, возвращение не предусмотрено… Когда Петюня рассказывал, я чуть сама не подавилась. От хохота. Вы что, из кружка собирателей фольклора? Вам не надоело? Да я сейчас возьму и сама схожу туда. Найду передатчик, вызову помощь…

— Никто не против того, чтобы осмотреть корабль, — сказал Барков. — Только не стоит спешить…

— Ну, вы не спешите, а я поспешу. Мне еще надо сегодня орешков Тимоне припасти, наш тушканчик очень любит орешки…

Наглая Груша скорчила мне рожицу, поднялась от костра и поковыляла вниз.

— Там скалы, надо осторожнее…

Груша не послушалась. Она вообще никогда никого не слушала. Она была сама по себе. А я был лодырем.

— За ней! — Барков устремился за Грушей.

Мне тоже пришлось пойти.

Мы спускались к «Ворону». На сей раз я шагал первым, Груша за мной. Барков замыкал, потом обогнал нас. Колючка перемещался сбоку. Иногда катом, иногда по-кроличьи прыгая, иногда по-утиному переваливаясь на своих длинных лапах.

Метров за сто до «Ворона» Барков остановился. Осмотрелся, поднял небольшой камень, размахнулся, швырнул. Камень описал дугу, попал куда-то в район шлюза.

Брякнуло так, словно корабль был построен не из сверхпрочного сплава, а из жести. Какой-то зловещий получился звук.

— Что такое? — насторожилась Груша.

— Камень стукнул, — пояснил я.

— Как-то он странно стукнул…

— Стукнул и стукнул. Как он, по-твоему, должен был стукнуть?

— Звук получился такой, как будто в корабле пустота, и там нет ничего. Он не настоящий словно…