Сегодня прямо какой-то день открытий — любопытство зудело и чесалось так сильно, что безумно захотелось узнать всю подноготную ёжика.

— Меня хоть за совращение малолетних не посадят? — усмехнулся, а Саша застыла с вилкой во рту. Вытащила, облизала.

Б**ть, да что ж она творит, эта чертовка? Маленький язычок так соблазнительно лизал эту долбанную вилку, что Кариму безумно захотелось… почувствовать его на своем члене.

До добра такие мысли точно не доведут, но Бес упорно продолжал и дальше пристально наблюдать за малышкой.

— Надо было спрашивать, когда стриптиз заставлял меня исполнять, — Саша продолжала ехидничать, а Бес в ответ обе брови вверх поднял. Чуть ли не дар речи потерял от подобной наглости.

— Я заставлял? — тыкнул себя пальцем в грудь.

— Ну, не я же, — мелкая снова взяла кусочек омлета и, засранка такая, провела язычком по вилке. Соблазнительно. Дерзко. В очередной раз мужчине вызов бросая.

В джинсах скоро совсем тесно станет, но Бес упорно игнорировал свое возрастающее с неимоверной силой “желание”.

— Кто-то, помнится, “всё” обещал… — решил отвлечься, а то пошлые мысли скоро заставят мужчину на стенку лезть. Или трахнуть девчонку еще разочек, хотя свой десерт Бес планировал получить вечером.

После сюрпризов и поездки.

— Слушай, заколебал ты уже, — опять сморщила свой очаровательный носик, и опять Карим пожалел, что решил сегодня девчонку в люди вывести. Сейчас бы в номер с ней подняться, да ее остренькому язычку иное применение найти, чем умничать в ответ на его вопросы. — До конца жизни будешь теперь мне вспоминать? Ляпнула, не подумав, а ты теперь цепляешься.

— Надо было думать, — сделал очередной глоток, все так же не сводя пристального взгляда с Александры. — Кто мешал?

— Это моя слабость, — малышка протянула букву “а”, а после засмеялась. — Девятнадцать, — пауза, на протяжении которой бросала вызов глазами Кариму. — Через четыре месяца двадцать. Так что расслабься, Бес, — опять ехидничает, мелкая заноза. — Не посадят тебя.

С ней легко. И очень комфортно. Вряд ли найдется еще одна такая представительница женского пола, которая бы могла найти к неуравновешенному Кариму подход. Да такой, что мозг взрывался, и крышу сносило напрочь, будь то дерзость или покорность малышки.

Она хороша в любом виде.

Черт, сегодня точно Беса несет в какую-то не ту степь. Чем только думает!

— Прямо камень с души сняла, — Карим поставил стакан на стол. — Поехали, — поднялся с кресла, иначе мысли сейчас точно приведут их аккурат в номер. И никаких поездок, а уж тем более покупок.

— К-куда? — уже пятый, если не шестой раз за утро малышка задала этот вопрос.

Сначала в номере, пока одевалась. Затем пытала мужчину, когда по лестнице спускались. Карим отмалчивался, что на него в принципе не похоже, улыбался и периодами глаза закатывал, когда настойчивость девушки переходила границы.

Но ни разу ей не возразил — не припугнул, не вышел из себя и даже не наорал, как он любил делать.

Просто наблюдал.

И это заводило похлеще ярости или зашкаливающего адреналина.

— Я же сказал, удивлять тебя буду, — придержал дверь, и после Александры вышел на улицу, на ходу надевая очки.

Солнечно. Жарко. Еще и в груди настоящий пожар из каких-то новых и странных чувств, а так же эмоций вкупе с желаниями.

Позже, пока удивлять будем.

Уже достал ключи от своей машины, как взгляд зацепился за железного коня, которого боготворил Давид. Зимой-то Натанович тоже предпочитал внедорожники, а вот летом позволял себе баловство.

Почти двести лошадиных сил. Больше двухсот километров в час. Железный конь красного цвета сейчас сиял на солнышке, привлекая внимание парней. Да уж, дорогая игрушка, но Давид мог себе позволить.

И Бес сейчас решил во что бы то ни стало воспользоваться спортивным мотоциклом друга. А заодно и проверить, насколько Александра ему доверяет.

— А ну, пойдем, — Бес поменял траекторию, в надежде, что девушка последует за ним.

— Давид, дорогой, позволь воспользоваться твоим транспортом? — кинул ключи от своего внедорожника мужчине, снял очки и взял один из шлемов, висящих на ручке.

— Бес, не гони! — услышал за спиной испуганный голос малышки и повернулся к ней лицом. — Ты хоть водить эту штуку умеешь?

Боялась, чуть ли не дрожала, как осиновый лист, на что Карим лишь усмехнулся.

— Нет, — искренне ответил, а Саша дернулась. — Но ты же мне доверяешь? — перекинул ногу через сиденье, завел зажигание и даже газанул, на что зверюга отозвался грозным ревом.

Впечатляет, парни вокруг ожили и зашептались. А Бес, улыбаясь, смотрел на Александру.

Та топталась на месте, пальцами джинсы сжимала, но не двигалась в сторону мужчины.

Бес взял второй шлем и протянул его девушке.

— Я не поеду, — замотала головой. Вот-вот оторвется, но Саша даже глаза закрыла, так испугалась. — Боюсь очень.

— Значит, не доверяешь…

— Доверяю, но…

Запнулась. Дышала часто, грудь вздымалась, а сама, по всей видимости, с мыслями собиралась.

— Тогда докажи, — Бес держал шлем вытянутой рукой. — Или садишься, или…

Слова застряли в горле. Даже не смог их произнести.

Впервые в жизни Карим Бестужев, который нагнетал ужас на здоровых мужиков, испугался.

Что Саша ему откажет.

И все-таки не доверяет…

И не было рядом того, кто бы спросил — а нахрена Бесу это доверие-то сдалось?

“Не сядет!” — прорычал внутренний зверь, мужчина аж челюсти сцепил.

Девушка молчала, опустила глаза вниз и сжала пальчики в кулачки.

Переступит через свой страх, или все-таки Бес в ней ошибся?

Александра

Меня бросило в дрожь. Да так сильно, что зуб на зуб не попадал, а пальцы вроде как занемели. Дрожали, но пошевелить ими не могла, как ни пыталась.

Что это Бес удумал? Какой, нахрен, мотоцикл? Он даже водить не умеет — сам же признался. А тут у него в руках настоящий зверюга — это тебе не какой-то там скутер или велосипед! Если мы разобьемся, то я его точно придушу.

Нет, нет и еще раз нет!!!

Я не сяду туда! Всё, что угодно, но только не это! Боюсь мотоциклов, как огня — неужели он не видит, как мне страшно?

“Значит, не доверяешь…” — так и звенел в ушах печальный голос мужчины.

Доверяю, но не таким же способом! Бесик, миленький, я даже рабыней твоей готова стать, рубашки тебе до конца своих дней стирать, но только не это. Чуть с губ не сорвалось глупое признание, когда вдруг прилетело: