Даниил взглянул на представителя киевского высшего общества своим обычным равнодушным взглядом, но боярин вовсе не стушевался.

– Понять хотелось бы, – спокойно произнес он, с интересом и даже некоторым вызовом смотря на галицкого князя.

– Почему я, имея возможность, не пользуюсь ею?

– И это тоже. Обчество очень волнуется, войско-то галицкое – прямо под стенами. Мы были готовы… кое-чем пожертвовать. Победитель имеет право на награду. Времени прошло немало, и – тишина. Возможно, ты, князь, считаешь, что все обрадовались и успокоились, но это совсем не так. Многие купцы и бояре просто извелись от неопределенности. Непонятно, как заключать торговые сделки, если впереди – сплошная неизвестность.

– В мои бескорыстные мотивы ты, конечно, не поверишь?

Горностай демонстративно хмыкнул, даже не удостаивая ответом это предположение.

– Хорошо, боярин, тебе скажу: я не хочу получать всякие мелкие привилегии потому, что я хочу получить всё.

– Всё киевское княжество?

– Это для меня слишком мало.

– Стало быть, все Тридевятое царство…

– Больше, боярин: все русское государство.

– Эвон как, – Горностай хитро посмотрел на Даниила, – не велик ли кусок?

– В самый раз по мне. Впрочем, если вы все ждали от меня решений, я вам их объявлю. Война на пороге, и мне надо будет немало военных товаров по весне. Провизия, сено. Доспехи и оружие у нас галицкого образца, но мне будет нужно множество гвоздей, веревок и палаток. Также нужны цепи, в больших количествах.

– Никак Святогора вязать?

– Кто знает, – ушел от ответа Даниил, – особенность этого заказа в том, что половину мы оплатим золотом сразу, а другую половину – после победы.

– После вашей победы, конечно, – хмыкнул Горностай, – и получится так, что купцы будут кровно заинтересованы, чтобы победили именно вы.

– Я рад, что мы понимаем друг друга.

– Ну что же, – Горностай задумчиво почесал свою роскошную бороду, – ежели половина заказа будет оплачена золотом сразу, думаю, что обчество согласится.

– Считайте это моим произволом, вы же ждали от меня чего-то подобного.

– Дополнительный заказ купцам, причем половину денег золотом и сразу, да еще и вторую половину оплатят, скорее всего. Это больше на сделку походит, чем на произвол самодура. Но это хороший шаг к сотрудничеству, ничто так не сближает, как совместное предприятие.

– Я уверен, что мы договоримся, общество уже наверняка справлялось обо мне у галицких купцов.

– А как же иначе.

– Думаю, они подтвердили, что со мной можно иметь дело.

– Они-то подтвердили, – неохотно признал Горностай, – но это они, свои купцы, галицкие.

– Вы же прекрасно знаете, что и князь Владимир, и мы с отцом сделали немалые запасы. Казна отнюдь не пуста. Разве вы не видите для себя возможности в надвигающейся смуте?

– Возможности мы видим прекрасно, осталось понять – для себя ли…

– Кроме этого, я думаю, что только первого, заказа у меня дополнительно есть и еще одно предложение. Только распространить его нужно тихо, среди своих…

– Продолжай, князь.

– Я собираю некий дополнительный оброк. Не стоит кривиться, оброк исключительно добровольный.

– Добровольный?

– Целиком и полностью. Скажем так, пожертвования на нужды молодой княгини. Или сообщество друзей великой княгини Алены Владимировны.

– И что же получат эти «друзья»?

– После победы за каждый золотой, пожертвованный на благое дело, даритель получит втрое.

– И откуда возьмутся средства на такой щедрый заем?

– Вот тут и тонкость, – Даниил пристально посмотрел на боярина, – средства будут выданы за счет проигравшей стороны.

– И это, надо полагать, Чернигов?

– О чем ты, боярин, Чернигов – верный вассал княгини. По крайней мере, пока.

– И это причина, по которой сообщать об этой части сделки нужно тихо…

– Как ты думаешь, будут ли желающие стать этими «друзьями»?

– А можно ли будет получить коней и их разведение? Чернигов своими конями славен, только они их не отдадут ни за какие деньги. Вот на этот кусок желающих немало найдется.

– Коней так коней, – кивнул Даниил, – горе побежденным.

– Тогда у юной княгини найдется большое количество верных друзей. – Горностай довольно потер руки. – Ты начинаешь мне нравиться, князь, мы с тобой говорим на одном языке. Общество я постараюсь успокоить, так что ножа в спину от нас можешь не ждать.

– Я очень рад, что мы пришли к взаимопониманию. Осталось только подавить надвигающуюся смуту, которую, судя по всему, возглавляет один из самых сильных и самых опытных воинов, что знала наша земля.

– Святогор – большой и сильный, но он один.

– Меня не пугает, что он большой и сильный, меня пугает то, что он умный.

– У всех есть слабые места, даже у Святогора. Если хочешь, князь, я тебе укажу слабое место нашего богатыря, в ознаменование будущих совместных дел.

– У Святогора нет слабых мест, – вздохнул Даниил.

– Слабое или не слабое – это сам реши, а расскажу я тебе одну историю. У нас эта легенда передается в роду давно. Ты же знаешь, сколько историй гуляет о том, как Святогор с Микулой Селяниновичем силой мерились. Байка на байке, вот только они на самом деле мерились силой с Микулой. И мой далекий предок был тому свидетелем. Баек ходит много, но правда одна: проиграл тогда Святогор.

Даниил задумчиво посмотрел вдаль, как обычно, он выглядел совершенно равнодушным.

– Стало быть, Микула…

– Ты, главное, в саму драку не лезь, не справишься с ним, – поучал Дмитрия Святогор, – слишком он быстрый. Я даже насчет Ильи не уверен.

– Это да, Дабог – он такой, – нисколько не обиделся Илья, – надеюсь, он за эти годы не стал еще сильнее.

– С чего бы это? В битвах он не участвовал, с достойными соперниками не схватывался. Я вообще не знаю, где он прятался все эти годы и, главное, зачем вылез.

Четыре богатыря готовились встретить опасного незнакомца, в котором Святогор подозревал бывшего царя Дабога. Дедушка Гасан служил приманкой, остальные богатыри должны были захлопнуть ловушку.

– Да завалим… – Дмитрий старался выглядеть бодро перед старшими товарищами и не выказывать страха, но, вопреки его ожиданиям, Святогор на эту напускную бодрость рассердился.

– Тебе сейчас страшно должно быть, – резко оборвал его браваду легендарный богатырь, – вот мне сейчас настолько страшно, что я штаны готов обмочить; веришь мне?