Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К р ы м о в. А вот это уж глупо, Маша. Очень глупо.
М а ш а. Правильно, я глупая. Я дура! Один ты умный… А Леня совсем не такой, как ты о нем думаешь. Да и что ты про него знаешь, кроме своего училища? Ничего!.. А мы любим друг друга.
К р ы м о в. Так не любят.
М а ш а. Ну да, ты-то все на свете понимаешь, как надо, как не надо… Ты свою Валентину как любил — так или не так?.. Еще упрекни, что я старше Лени… Что вон какая красавица — прямо в журнал мод, на обложку…
К р ы м о в. Машенька, здесь могут пройти люди, услышать…
М а ш а. А люди слепые, ничего не видят, не понимают, да? Я ни от кого не скрываю, что Леня ко мне ходит. И что сама забочусь о нем, тоже ни от кого не прячу… (Плачет.)
К р ы м о в. Ну полно, полно… все будет хорошо… все должно быть хорошо…
М а ш а. Дай ты мне пожить не как тебе хочется, а как я сама умею. Я же не прошу, чтобы вы с Леней стали друзьями-приятелями. Он сам по себе, ты сам… И пускай он какой ни на есть, все равно я его люблю, слышишь? И он меня тоже!
К р ы м о в. Да не любят же так… Не любят!
М а ш а. Ну ладно. Пошли. Закрывать надо.
Надевают полушубки, Маша гасит свет в столовой, и они выходят отсюда. На крыльце, в свете одинокого фонаря — простая лампочка на простом столбе, — Маша вдруг прижалась к Крымову, он обнял ее, и они молча постояли так с минуту, не замечая, что рядом с крыльцом, на завалинке, скрытая тенью, сидит З о й к а.
Тебе туда, мне сюда.
Они расходятся. Крымов проходит мимо Зойки.
З о й к а. Что ж вы с сестрой в разные стороны?
К р ы м о в. Зоя?
З о й к а. Опять про Леню Агеева спорили, да?
К р ы м о в. В общем, да…
З о й к а. Вы сейчас куда-нибудь спешите?
К р ы м о в. Да нет, никуда.
З о й к а. Тогда посидите со мной немножко, а?..
К р ы м о в. Ну что ж, можно… (Садится рядом.)
З о й к а. Знаете, у меня к вам есть доверие… Давно хотела вас спросить. Вот вы взрослый, пожилой…
К р ы м о в. Кхм…
З о й к а. Вы похожи на одного человека, к которому у меня тоже было доверие, еще там, дома, но тот человек был женщина, и она стала читать мне морали, а я и без нее знаю все эти морали, какой же смысл, правда? А вы, я заметила, вообще не любите читать никакие морали, да?
К р ы м о в. Терпеть не могу.
З о й к а. Тогда я просто расскажу вам про свою личную жизнь, ладно?.. (И — накрепко замолчала.)
К р ы м о в. Я слушаю, Зоя…
З о й к а. А нет у меня никакой личной жизни, вот и весь рассказ. Не прибавить, не убавить… В общем, у меня к вам еще больше было бы доверие, если бы вы были женщина. Такой как есть, но только женщина.
К р ы м о в. Тут уж ничего не поделаешь.
З о й к а. Скажите, у Лени с Машей это серьезно?
К р ы м о в (не сразу). Не знаю, Зоя.
З о й к а. Она же вам сестра, вы не можете не знать!
К р ы м о в. Очень бы хотел, чтобы у них это было серьезно.
З о й к а (печально). Ну да, конечно, очень бы хотели… Ну и пускай! Серьезно так серьезно. И на здоровье! (Запрокинула голову — затем, наверно, чтоб скрыть навернувшиеся слезы.) Тучки серенькие плывут. Воробьишка на проводе сидит, чужие телеграммы подслушивает…
Крымов, который понял нехитрую Зойкину печаль, хотел было что-то сказать ей, но не нашел пока нужных слов и только положил ей руку на плечо, но она резко увернулась, схватила камешек с земли и пульнула им в невидимого воробьишку. И сама смутилась.
А чего ж он чужие телеграммы подслушивает!..
7
Уголок школьного класса. Доска, парты, стол. За столом сидит Л а р и с а, проверяет тетрадки. Входит К р ы м о в.
Л а р и с а. Глеб Николаевич? Вы?
К р ы м о в. Я… Шел мимо, увидел свет в окне, дай, думаю, зайду на огонек. Не помешал?
Л а р и с а. Мне немножко осталось.
Крымов идет вдоль парт, поглаживая их, открывая крышки; заглядывает в классную стенгазету.
Вспоминаете, Глеб Николаевич?
К р ы м о в. Вспоминаю… (Садится за парту, смотрит, как Лариса проверяет тетрадки — видимо, смущает ее.)
Л а р и с а. Еще несколько штук…
К р ы м о в. А вас не тянет отсюда?
Л а р и с а. Домой? В Москву? Конечно, тянет. Там дом, институт, друзья… А первое время особенно тосковала. Папе ничего не стоило оставить меня в Москве, но я как уж решила, так и решила… Теперь привыкла, да и времени совсем не остается — много работаю, много читаю… А ученики у меня до чего разные — с такими не соскучишься. И такие забавные есть… Вот, пожалуйста! Пишет о счастье, а само слово написать правильно не умеет. Пишет через «щ»…
К р ы м о в. Как моя Галка. Тоже не сильна в орфографии.
Л а р и с а. А сколько лет вашей дочке?
К р ы м о в. Тринадцать… Она мне не родная. Дочь жены от первого брака. Но мы с ней большие друзья. С первого дня знакомства.
Л а р и с а. Вы говорите о ней как о взрослом человеке.
К р ы м о в. Она и есть взрослый человек. Все отлично понимает… Мне ее очень недостает здесь.
Л а р и с а (помолчав). А знаете, я придумала вашу биографию.
К р ы м о в. Зачем?
Л а р и с а. Вы никогда о себе не рассказывали.
К р ы м о в. Что о себе рассказывать?
Л а р и с а. Когда человека мало знаешь, начинаешь его додумывать. Можно ошибиться…
К р ы м о в. И что же вы про меня придумали?
Л а р и с а. Вы, Глеб Николаевич, потомственный интеллигент. Я бы даже сказала, истинный в этом смысле петербуржец.
К р ы м о в (улыбнулся). Мой отец был рабочим, мать — учительницей.
Л а р и с а (смеется). Ну вот, сразу и ошиблась…
К р ы м о в. А биография моя очень простая. Как у всех… С первого курса института ушел на фронт. Воевал, был ранен. Потом восстанавливал мосты, дороги, шахты в Донбассе. Потом вернулся в Ленинград. Днем прораб, вечером студент… Так что ничего придумывать не надо. Как все…
Пауза.
Все-таки я вам, наверно, мешаю.
Л а р и с а. Да, мешаете.
К р ы м о в. Тогда пойду?
Л а р и с а. Вы мне мешаете не сейчас и не здесь. Вы мне мешаете всегда. С той минуты, как мы с вами познакомились… Но зато я стала чувствовать себя не такой одинокой здесь… Впрочем, вас это ни к чему не обязывает.
К р ы м о в (помолчав). А знаете что? Пойдемте с вами в клуб.
Л а р и с а. В клуб? А там что?
К р ы м о в. Понятия не имею… Просто так, на людей посмотреть, себя показать… А?
Л а р и с а. Ведь нужно еще билеты достать…
К р ы м о в. А я достану.
Л а р и с а. Хорошо.
К р ы м о в. Ждите меня здесь. Я скоро. (Уходит.)
