Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Попутно он обнаружил, что куртка, колени, ладони – все покрыто размокшей глиной, к которой ухитрились приклеиться несколько листьев. Грязь начинала уже подсыхать.
– Вот тебе и прогуляли физру, – буркнул он. – А тут еще представишь, какая нас ждет ночка: хоть сразу в гроб ложись.
Мама отправила девочку в магазин за тортом.
«Только не садись в такси с черными шторками!» – предупредила она. «Ладно, не буду», – пообещала девочка.
Когда она вышла из магазина, к ней подъехало такси с черными шторками.
«Девочка, садись, подвезу!» – раздался из такси хриплый голос.
«Не сяду!» – сказала девочка, но тут пошел дождь. Девочка испугалась, что промокнет, и села в такси. Дверца захлопнулась. Такси с черной шторкой захохотало и пропало.
Мама долго ждала дочку, а потом вышла из квартиры и увидела, что на коврике стоит коробка с тортом. В коробке лежал бантик ее дочки, две косточки и записка: «Не садись в такси с черными шторками!»
Классическая страшилка
1
Весь вечер Филька не находил себе места. Он слонялся по квартире и путался у всех под ногами. По телевизору шел хороший боевик, но разве теперь было до боевика. В висках назойливо стучало: «Двенадцать часов... двенадцать часов».
– Что с тобой такое, Филиппок? – с беспокойством спросила мама, дотрагиваясь рукой до его лба.
– Я не Филиппок, – огрызнулся сын.
– А кто же ты?
– Никто, – брякнул Филька и хотел уйти, но тут неожиданно раздался звонок в дверь.
На пороге стоял Петька и меланхолично дожевывал выданный ему с собой бутерброд.
– Здрасьте, теть Лен! Я отпросился к вам ночевать. Можно?
Мама слегка удивилась, но сказала:
– Не будете полночи прыгать? Тогда ночуй!
Хитров и Мокренко удалились в Филькину комнату и устроили военный совет. Вдвоем было уже не так страшно. Около десяти часов они сделали вид, что легли спать, а еще примерно через час легли и Хитровы-старшие.
– Представляешь, встанут они завтра, зайдут нас в школу будить, а мы лежим задушенные. И языки вот так, набок, – прокомментировал Мокренко, высовывая нос из-под одеяла.
– Молчи, толстяк, и без тебя тошно! – огрызнулся Филька, со скрипом поворачиваясь к стене. В руках у него был будильник, который он то и дело подсвечивал фонариком.
До двенадцати оставалось уже совсем немного. Надо было соображать, как спасаться. Полежав немного, Хитров сел на кровати и спустил ноги на пол. Так ему соображалось лучше. Раз за разом он представлял себе, как в комнату влетает перчатка, устремляется к кровати и смыкает свои кожаные пальцы на горле спящего.
– Погоди, я сейчас вернусь! – крикнул он Мокренко и кинулся в коридор. Через минуту Филька вернулся с большим плюшевым львом и со шваброй.
– Раздевайся и давай сюда свою одежду! – велел он Петьке.
– Зачем тебе?
– На спрос. А кто спросит – тому в нос! Раздевайся!
Петькину одежду Филька кое-как натянул на льва и, положив его на кровать, накрыл одеялом. Повернув игрушку к стене, Хитров остался доволен – теперь со стороны похоже было, что тут спит человек.
На своей кровати Филька поместил швабру, которую накрыл несколькими диванными подушками и наброшенным сверху одеялом. Подушки тянулись в ряд и выглядели так, будто лежавший человек укрылся с головой.
– А если перчатка не поверит, что это мы? – поинтересовался Мокренко.
Филька, все еще возившийся с одеялом, чтобы придать подушкам больше сходства с человеческим телом, сердито взглянул на него.
– Если не поверит, ты покойник. И я покойник.
Петька испуганно икнул и больше не задавал дурацких вопросов. Хитров посмотрел на часы. До двенадцати оставалось всего пять минут. Тогда он достал осколок зеркала, о котором говорил им череп, и посмотрелся в него. Своего лица он не увидел, зато в зеркале отразилось радио.
– Берегитесь! – захрипело оно. – Черная Перчатка шевелится в железном ящике.
Мокренко перестал икать и с ужасом уставился на радиоточку.
– Черная Перчатка вылезла из железного ящика и теперь ползет по потайному ходу... – снова сообщило радио.
– Ты слышал? – прошептал Петька.
– Слышал, не глухой!
Примерно минуту радио помалкивало, а потом снова захрипело:
– Черная Перчатка вылезла из потайного хода. Она ищет вас.
– Разве она знает, где мы живем? – растерялся Филька, в глубине души надеявшийся, что перчатка полетает, полетает над заброшенным кладбищем и вернется в склеп.
– Черная Перчатка Хваталы-Растерзалы шевелит черными кожаными пальцами. Она вбирает ваш запах, оставшийся на камнях. Черная Перчатка видит ваш след на земле. Она летит по следу. Ей хочется душить и убивать. Она пересекла дорогу, теперь она летит сюда, – с явным удовольствием комментировало радио.
Наконец оно заявило:
– Черная Перчатка уже совсем рядом. Видит внизу ваш дом. Прячьтесь скорее, пока не стало слишком поздно! Черная Перчатка уже влетает сюда!
Стряхнув оцепенение, Филька бросился на пол и закатился под кровать. Мокренко бестолково заметался по комнате и наконец спрятался за шторой.
Форточка разбилась, и в комнату влетела Черная Перчатка.
2
Лежа на животе под кроватью, Филька не столько видел, сколько чувствовал, что Черная Перчатка висит под потолком у люстры и шевелит кожаными пальцами.
Внезапно перчатка резко устремилась вниз – к дивану – схватила за шею плюшевого льва и стала его душить. Осторожно выглянув, Хитров увидел, как в шею льва вцепилось что-то черное, встопорщенное, чудовищно сильное. Вырваться из пальцев перчатки не смог бы никто. Страшно было представить, что случилось бы, будь на месте льва шея самого Петьки, дрожавшего теперь за шторой.
Продержав льва с минуту, перчатка выпустила его шею и полетела к Филькиной кровати. Здесь она разметала подушки и вцепилась в швабру, видно, приняв ее за Филькину шею. Хитров боялся даже дышать – перчатка была совсем близко, над ним. Он слышал, как скрипит кровать; слышал треск – это ломалась и крошилась швабра, стиснутая могучими пальцами.
Разломав швабру, перчатка выпустила ее, улеглась на Филькином столе и стала отдыхать. Отдыхала она долго. Филька видел, как она шевелится на столе и, перебирая пальцами, подползает к самому его краю и словно прислушивается к тому, что происходит в квартире.
Мальчик лежал на холодном полу и каждую минуту ждал, что перчатка обнаружит его и задушит. Из-под кровати ему видна была босая ступня Петьки, выглядывавшая из-под шторы. Изредка пальцы на ступне шевелились – должно быть, Петьке тоже было холодно и жутко.