Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Покуда конюх конвоировал Ахмата к усадьбе, Анита и Алекс изучали висевшую на веревке крысу и прочие оставленные в амбаре атрибуты зловещего ритуала. Когда Анита убедилась, что запомнила расположение предметов, Алекс, по ее просьбе, стащил все в кучу, туда же бросил умерщвленного грызуна и присыпал древесной трухой, чтобы случайно не обнаружила детвора, иногда забредавшая сюда во время уличных игр.
- Вот тебе еще один фрагмент мозаики, - бодро возгласил он, вытирая запачканные руки о валявшуюся здесь же ветошку. - Господин в шубе и валенках действует в сговоре с тем тощим и маленьким, которого мы видели возле кузни. Не знаю, что они затеяли, но, похоже, их цель - постепенно передать нам все элементы, которые помогут разгадать тайну.
Анита не разделяла его убежденности.
- К чему экивоки? Если им известна разгадка, сообщили бы ее, и дело с концом.
- В том-то и загвоздка, что она им неизвестна, - развивал свою мысль Максимов, которого уносило на крыльях дедукции все выше и выше. - В их распоряжении имеются подсказки, но не хватает ума докопаться до истины. Они хотят, чтобы мы сделали это за них и выложили ответ на блюдечке.
- Кому?
- Ну… - Он замялся. - Судя по всему, они ребята ушлые, найдут возможность дознаться о наших выводах.
- Нет. - Анита вышла из амбара. На улице властвовал мрак, где-то в лесу выли волки. - Если бы они желали воспользоваться нашими услугами, то передали бы все подсказки сразу. Тебе не кажется, что с каждой новой подсказкой мы все больше запутываемся? Рисунки, крупа, теперь еще иероглифы и языческий обряд… Понятия не имею, как все это сложить воедино.
Они неспешно шли к дому в темноте. Алекс держал ее за руку. Он перестал говорить, выжидая. Анита чувствовала, что он все еще уповает на ее догадливость. Ей и самой было досадно, что попалась энигма, которая поставила ее в тупик. Такого прежде не случалось. Но если рассудить по совести, было ли время сесть и обдумать все как следует? Весь день что-то происходило, новые обстоятельства сыпались как из рога изобилия, не давая возможности сопоставить их и свести в цельную картину.
Анита положила себе этой ночью не спать, выпить пять чашек кофею, а коли понадобится, то и больше, но к утру непременно отыскать решение. Иначе Мэри с Алексом в ней разочаруются.
Дома она первым делом пошла к Марье Антоновне и выложила ей перипетии вечерних событий, касавшихся найденной таблички и поимки Ахмата с поличным. Графиня ойкала, всплескивала руками, а после приказала привести к ней слугу покойного мужа и приступила к нему с вопросами. Ахмат, сохраняя флегматичность, пересказал ей все, что уже слышали Анита с Алексом, и не добавил ничего нового. Он поклялся, что не замышлял зла против хозяйки и ее друзей.
Марья Антоновна думала, как с ним поступить, Анита и Алекс ей не мешали. Зато Вероника просунулась в гостиную со словами:
- Анна Сергевна, Лексей Петрович, убогие пришли.
Анита посмотрела на ходики, они показывали без четверти полночь. Какие убогие в столь неурочный час?
- Нищие, - пояснила Вероника. - Богомолки али кто, не ведаю.
- Спроси, чего им надо, - проронил Максимов, занятый совсем другими соображениями. - Дай хлеба, и пусть идут, куда шли.
- Спрашивала - молчат. Мычат, руками машут… Глухонемые.
Каким ветром занесло в лежащую на отшибе Медведевку глухонемых нищих? Анита отвлеклась от дощечки с непереводимыми значками и подошла к горничной.
- Где они, твои богомолки? Показывай.
- Во дворе ждут. Я гнала, не уходят…
Анита вместе с Вероникой вышла на крыльцо. В свете, сочившемся из окон, она различила четыре невысокие тоненькие фигурки, замотанные в лохмотья. Это были женщины, чей возраст едва ли поддавался определению по причине не только плохой освещенности и повязанных на головы старушечьих платков, но и обилия грязи на лицах. Они не мылись, наверное, целую вечность и походили на кочегаров или на трубочистов, отработавших полную смену.
- Кто вы и зачем пришли? - обратилась к ним Анита.
Они вразнобой залопотали, их худощавые руки мельтешили в воздухе.
- Говорю ж, убогие, - вздохнула Вероника. - Ни бельмеса не разумеют и сказать не могут.
Анита пожалела, что не выучила язык жестов, каковой служит для общения людей, лишенных слуха и речи. Но тут из дома вышли Алекс, Марья Антоновна и с ними Ахмат. Последний стал сворачивать из пальцев загогулины и показывать нищенкам. Те радостно закивали и принялись в ответ выстраивать из замурзанных тонких пальчиков изощренные комбинации.
Анита обернулась к госпоже Госкиной:
- Он знает язык глухонемых?
Графиня сказала, что никогда ранее не слышала об этом, однако Ахмат не впервые удивляет ее, демонстрируя самые неожиданные навыки.
- Их отправила человека, - проскрежетал тот, вдоволь наобщавшись с бродяжками на беззвучном диалекте.
- Спасибо, что не дьявол, - хмыкнул Максимов. - Где они его встретили?
Оказалось, паломницы-калеки совершают пешее путешествие из Пскова в Троице-Сергиеву лавру. Путь их лежал через городок Торопец, где к ним подошла по-купечески одетая барыня, дала три рубля и наказала идти в Медведевку. Они должны были отыскать усадьбу господ Максимовых и передать им послание. Купчиха ручалась, что за это хозяева усадьбы накормят богомолок досыта и приютят на две-три ночи, чтобы те могли отдохнуть и набраться сил.
- Нет, ну как вам это нравится! - вскричал Алекс. - Наши подсказчики уже решают за нас.
- Они непоследовательны, - заметила Анита. - Впервые направили к нам посредников совершенно открыто, без каких-либо трюков и хитростей.
- Это можно только приветствовать. - Марья Антоновна протянула руку к паломницам. - Где ваша бумага? Давайте! - И, видя их замешательство, кивнула Ахмату: - Переведи!
Он зашевелил пальцами. Анита с нарастающим вниманием следила за его движениями. Нищенки наперебой замычали, их рукава захлопали, будто птичьи крылья.
- Бумага нет, - прокаркал Ахмат. - Они показывай.
- Что показывай? - переспросил Максимов, начиная терять терпение.
У него сложилось впечатление, что эти нищебродки заявились сюда, чтобы потешиться.
Но перепачканные мордашки странниц оставались серьезными. Ахмат разъяснил Алексу и остальным непонятливым, что купчиха не передавала никакой грамоты. Послание состояло в несложной пантомиме, которой она обучила нищенок при встрече. Ее-то они и собирались
