Поужинав в молчании, Кэндис прилегла на жесткий матрас. Кинкейд расположился рядом, но не тронул ее, и она погрузилась в сон, измученная переживаниями последних дней. Ночь прошла спокойно. Перекусив на скорую руку, они тронулись в путь, едва забрезжил рассвет.

Несмотря на раннее утро, было душно, что предвещало еще один томительно жаркий день. Зажатая скалами дорога полого спускалась к простиравшейся внизу долине, поросшей бурой травой, искореженным кустарником и деревьями юкки. Мулы неутомимо тащили карету, цокая копытами по каменистой почве. Они были на полпути к Эль-Пасо.

Нападение застигло их врасплох.

Только что все было мирно и спокойно, ничто не нарушало тишины, кроме тихой беседы, поскрипывания колес и звона упряжи. Неожиданно воздух огласился дикими боевыми кличами и улюлюканьем. И хотя Кэндис уже приходилось их слышать, ею овладел ужас.

Карета остановилась, окруженная всадниками, беспорядочно стрелявшими из луков и ружей. Кэндис оказалась на полу, куда ее столкнул Кинкейд, отстреливавшийся из окна. Но прежде чем упасть, она видела, как свалился со своего сиденья кучер, и разглядела свирепые раскрашенные лица индейцев, носившихся вокруг кареты.

— Сколько их? — напряженно спросил пассажир по имени Дэвис, занявший позицию у противоположного окна.

— Около двадцати, — ответил Кинкейд, между тем как очередная пуля пробила обшивку кареты. — Уилсона подстрелили.

— А что с Харрисом? — осведомился Дэвис о судьбе второго кучера и, прицелившись, выстрелил.

— Жив. Прячется под каретой. Придя в себя, Кэндис села.

— Вирджил, дай мне пистолет.

Он бросил на нее короткий взгляд и выстрелил.

— Берите, леди. — Дэвис выхватил пистолет у перепуганного пассажира, скорчившегося на полу.

Кэндис взяла пистолет и, убедившись, что он заряжен, подползла к окну. Сердце ее гулко колотилось от страха, но у нее было оружие и она умела им пользоваться.

— Аккуратнее расходуй пули, — уронил Кинкейд. Кэндис кивнула, выстрелила и промазала. Проклятие!

Больше она не промахнется.

Прошло минут десять — пятнадцать. Апачи яростно атаковали, бесстрашно бросаясь под пули. Трое пассажиров — двое мужчин и женщина, — сбившись в кучу на полу, скулили от страха, пока Дэвис, Кинкейд и Кэндис отстреливались. Но попасть в индейцев было непросто. Они свешивались с лошадей и стреляли снизу, прикрываясь их крупами. Число их не уменьшалось, и поражение обороняющихся было лишь делом времени.

Услышав крик, Кэндис и Кинкейд обернулись. Противоположная дверца распахнулась, и размалеванный индеец вытащил Дэвиса наружу. Горло несчастного было перерезано, из сонной артерии хлестала кровь. Кэндис закричала. Кинкейд выстрелил, и индеец исчез, то ли спрыгнув, то ли вывалившись из кареты.

Вдруг кто-то схватил Кэндис сзади и выволок наружу. Она с трудом устояла на ногах, оказавшись в гуще нападавших. Вокруг стоял невообразимый шум: ружейная пальба, топот копыт, крики и вопли. Вспомнив о пистолете, Кэндис выстрелила в затылок напавшему на нее воину и бросилась бежать. Но индейцы были повсюду, и не двадцать, как им показалось вначале, а сотни.

— Кочис! — раздался крик Харриса.

Кэндис бежала, не разбирая дроги, среди мечущихся воинов и лошадей. Дыхание с шумом вырывалось из ее груди. Споткнувшись, она упала на колени и поняла, что индейцы сражаются друг с другом. Прямо на нее во весь опор скакал всадник с копьем наперевес. Кэндис замерла, сжимая скрытое в складках юбки оружие. Индеец стремительно приближался. Она уже видела его лицо с резкими чертами, расчерченное белыми и красными линиями, и даже испарину на лбу. Кэндис подняла пистолет.

Но прежде чем она нажала на курок, воин рухнул на землю, сраженный выстрелом сзади.

Все произошло в мгновение ока. Индейца застрелил другой апачи, мчавшийся на громадном гнедом, словно бронзовое изваяние с развевающимися черными волосами. На нем не было боевой раскраски. Не успела Кэндис опомниться, как он подхватил ее и на полном скаку посадил в седло перед собой. Рванувшись, она повернулась к нему и подняла револьвер.

Апачи схватил ее за запястье и сжал так сильно, что Кэндис выронила оружие, а затем сбросил ее на землю. Она упала на колени. Резко осадив коня, индеец устремил на девушку непроницаемый взгляд черных глаз. Тяжело дыша, Кэндис смотрела на него в ожидании неминуемой смерти. Внезапно до ее сознания дошло, что обстановка изменилась. Над каньоном повисла тишина — было слышно даже поскрипывание упряжи кареты. Схватка закончилась.

— Тебе ничто не угрожает, — властно произнес апачи, покачиваясь на нетерпеливо гарцующем гнедом.

Кэндис поднялась на ноги, догадываясь, кто перед ней. Кочис! И не только по внешним приметам — все знали, что предводитель апачей необычайно высок и красив, — но и по властным повадкам, отличавшим его от других. Только поэтому Кочису и его воинам удалось отбить нападение на их карету.

— Ты очень храбрая для белой женщины, — заметил он с мелькнувшей в глазах улыбкой.

— Вы Кочис, — сказала Кэндис, гадая, как он поступит с ней. Ветер подхватил гриву его длинных черных волос.

— Ты знаешь меня?

Кэндис зачарованно смотрела на его мощную фигуру.

— Нет. — Она вспыхнула. — Но я знаю Ниньо Сальважа. Он уставился на нее с нескрываемым интересом.

— А-а. Храбрый воин для храброй женщины. Он твой мужчина?

Кэндис снова покраснела.

— Нет. Он спас мне жизнь.

Лицо Кочиса приняло загадочное выражение.

— Мы друзья, — добавила Кэндис, чувствуя себя неловко под его испытующим взглядом. — Спасибо, что вытащили меня из этого кошмара.

— Джеронимо — свирепый воин.

При мысли, что на них напал этот безжалостный бандит, Кэндис содрогнулась.

— Если бы бремя, которое я возложил на свои плечи, не было столь тяжелым, — проговорил Кочис, — я бы сделал тебя своей третьей женой.

Кэндис испуганно уставилась на него. Он расхохотался, угадав ее мысли.

— Не бойся, женщина. Если богам будет угодно, мы еще встретимся.

Он развернул коня, и отряд из сотен вооруженных всадников, сотрясая землю, умчался в горы, опоясывающие перевал Апачи.

Спустя четыре дня они добрались до Эль-Пасо. Уже темнело, когда дилижанс въехал в пыльный городок, застроенный глинобитными и деревянными строениями. Измученная Кэндис, выйдя из кареты, безропотно последовала за Кинкейдом, даже не заметив, что они миновали обшарпанный отель.

Только оказавшись в дверях заведения, куда он привел ее, она поняла, что это бордель, и ахнула.

Кэндис всегда гадала, как выглядят подобные заведения, и это оправдало ее наихудшие ожидания. От входа просматривался салон, оформленный кричаще-красным шелком и бархатом, где среди мужчин лениво прохаживались полуодетые женщины в разной степени неглиже. Украшенные перьями и блестками костюмы полностью обнажали ноги и руки и в значительной степени грудь. Кинкейд предостерегающе сжал ее локоть, и Кэндис ничего не оставалось, как молча смотреть на приближавшуюся к ним стройную женщину не первой молодости.