Кара вздохнула:

— Надо использовать любую возможность, потому что Ларет объявил нас бешеными и нас будут ловить повсюду.

— Ну, об этом не беспокойтесь, — сказал хафлинг. — Хотя мы обычно охотимся за свирепыми зверями в диких лесах, но я знаю, как найти в городе всяких сомнительных личностей. Этого Горстага я вам из-под земли достану. Тут только одна заминка: вы не нанимали нас для этой работы, но, думаю, это можно исправить. Еще пара побрякушек покроют наши расходы и оплатят работу.

— Нет, — сказал Дорн.

. — Я готова отдать вам все драгоценности, которые у меня с собой, — сказала Кара, — и обещаю дать еще.

— Нет, — повторил полуголом. — Вы нуждались в защите, когда были ранены и скрывались под внешностью человека, и вы обманом добились этого от нас. Очень хорошо, мы не нарушим сделку. Но по приезде в Лирабар ни я, ни мои товарищи не хотим иметь с вами дела.

— Не будем принимать поспешных решений, — сказал Павел. — Я не виню Кару за то, что она скрывала от всех свою истинную сущность, ведь за ней охотились.

— Прощать или нет, это твое дело, — сказал Дорн, бросив на Павела угрюмый взгляд. — Но когда мы причалим, с ней надо расстаться.

— Почему? — спросил Уилл. — Никто же не выстраивается в очередь, дабы предложить нам драгоценные камни.

— У нас их уже достаточно, чтобы прожить до весны, а там посмотрим. Глядишь, и работа подвернется.

— Тут ты прав, — невесело рассмеялся Павел. — Работы у нас будет по горло, учитывая, что все драконы Фаэруна взбесились. В том-то все и дело. Мы попали в переделку. Может, это просто стечение обстоятельств, или бог утра направляет нас. В любом случае он бы желал, чтобы мы довели это дело до конца.

— Если бешенство и вправду наступило, — сказал Дорн, — мы доведем свое дело до конца, работая как обычно. По всему миру все люди, способные держать в руках оружие или читать заклинания, будут сражаться со змеями, и в конце концов мы, «маленький народ», выстоим, как это было всегда.

— А что, если на этот раз все обернется гораздо хуже? — спросил Павел. — Что, если драконы никогда не обретут разум вновь? Что, если они будут являться месяц за месяцем, год за годом?

~ Ты вообразил себе все это только потому, что Кара сказала, что так и будет, и признала, что сама сходит с ума. Из ее рассказа нам известно также, что Ларет, Нексус и другие драконы, старше и мудрее ее, не согласны с ней.

— Но и Ларет понимает, что нынешнее бешенство будет ужаснее всего, что было прежде, — сказала Кара.

— Его мнение меня не интересует.

— Демон тебя раздери, — не выдержал Павел, — ненависть к драконам мешает тебе рассуждать здраво. Ты хочешь, чтобы бешенство развернулось в полную силу, потому что тогда ты сможешь сражаться со всеми драконами в мире, и тебе плевать, что ты погибнешь.

— Чепуха, — отрезал Дорн. — Это вы с Уиллом спятили. Вы теряете голову всякий раз, когда видите хорошенькое личико, даже если потом окажется, что это всего лишь маска, и несете бред, как только услышите звон золота. Но подумайте хорошенько: у Кары нет никаких оснований считать, что в Лирабаре находится ключ к разгадке бешенства или что он вообще существует. Все, что она предлагает, — нелепые догадки и несбыточные мечты. Ты хочешь спасать жизни, жрец? Тогда поспешим обратно в Фентиго и найдем колдунов, которые вооружат нас для предстоящей борьбы.

— Сделаем это после, — сказал Уилл. — Так лучше. Потому что маги потребуют денег, и я могу назвать вам имя того, чья необдуманная болтовня помешает нам собрать достаточно денег в Илрафоне.

— Надо будет помочь Каре, — сказал Павел. — Правда. Я чувствую это.

— А я чувствую иначе, — сказал Дорн. — Так что или вы со мной, или наши пути расходятся.

Рэрун кашлянул, и все обернулись в сторону карлика.

— Дорн дело говорит, — сказал он.

Павел нахмурился:

— С чего ты взял?

— Я знаю, — сказал Рэрун, потягиваясь, отчего кости у него захрустели. — Мы сможем справиться со следующими вспышками бешенства так же, как и в Илрафоне, даже лучше, потому что у нас будет больше времени на подготовку. Мы снарядимся как следует, наймем и обучим помощников, составим план и соорудим ловушки и укрепления. Если нам это удастся и драконов будет не слишком много, мы перебьем всех тварей, которые прилетят. Мы спасем Фентию или другую местность.

— Загвоздка в том, — продолжал Рэрун. — что мы сможем защитить только опии город из всех поселений Фаэруна. Дорн прав, другие люди, чародеи и жрецы, будут защищать свои земли. Но драконы нападут и на те народы, среди которых некому сразиться со змеями, и они не выстоят. План Кары имеет одно преимущество — он дает надежду на спасение и этих жизней.

Дорн глянул на Рэруна сверху вниз:

— Значит, ты тоже против меня?

— Да нет же, — сказал Рэрун. — Мы многое пережили вместе. Мы — друзья, так давайте держаться вместе. Если надвигается бешенство драконов, мы нужны друг другу, как никогда.

Великан вздохнул.

— Хорошо, — сказал он. — Мы поможем Каре выполнить ее поручение. Мы найдем этого Хелдера и отведем Кару к Бримстоуну, кем или чем бы он ни был. Но на этом точка.

Дорн повернулся и гордо зашагал прочь. Палуба застонала под его тяжелой железной поступью. Это разбудило кого-то из матросов, и вслед великану понеслись сонные проклятия.

На званом вечере Тэган переходил от одного гостя и другому, болтая, шутя, рассыпая комплименты, флиртуя, умеренно выпивая, время от времени танцуя — словом, играя роль утонченного импилтурского повесы. Именно таким он и хотел быть, над этим упорно работал и сейчас был в ударе. Однако сегодня ночью он никак не мог отделаться от чувства, что это всего лишь представление, игра и, соверши он малейший промах, все увидят, что он торговец без лицензии, всего лишь какой-то варвар, которому не место в великолепном городе.

Что ж, он не допустит промаха. Каков бы ни был его внешний облик и какие бы тайные знания он ни постиг, в глубине души он был человеком. Так он решил, и словно в подтверждение этой уверенности к нему подошел лакей, пробормотал его имя и незаметно передал ему сложенный вчетверо листок розовой бумаги, надушенный розовой водой.

В послании, написанном женской рукой, с большим количеством росчерков и завитушек, говорилось, что Тэгана приглашают встретиться в бельведере восточного сада. Подписи не поставили, наверное, из опасения, что письмо может попасть в руки к отцу, жениху или дуэнье, а может, просто чтобы заинтриговать адресата.

Тэган решил, что, кто бы это ни написал, легкий флирт — лучшее средство от мрачных мыслей. Авариэль покинул своих спутников, которые при виде послания отпустили пару непристойных шуток, и вышел из сверкавшей огнями бальной залы.