Солнце жарило все сильнее, в горле пересохло, и хотелось разбавить липкую слюну глотком воды или колы. Но лень уложила его на обе лопатки, нашептывая на ухо: «До кафе далеко». И тут спасительный выкрик: «Кому мороженого?» заставил встать.

Эта «конфетка» оказалась в очереди прямо за ним. Крутившиеся возле нее плейбои куда-то исчезли, и появился шанс. Уже возле продавщицы Фарбус ненавязчиво, так, как умел делать только он, спросил:

– Можно я вас угощу мороженым?

Она с удивлением и легкой улыбкой посмотрела на него:

– Можно.

Фарбус подтягивал свой живот изо всех сил, что удавалось ему с большим трудом, а в моменты, когда он забывался, увлеченный беседой, живот нагло распускался. Она его узнала, недавно ей попался на глаза литературный вестник, где была рубрика «Художественный обзор» с фотографиями тех, у кого брали интервью. И когда Фарбус сказал, что занимается живописью, она радостно произнесла:

– Так вот почему мне показалось знакомым ваше лицо! – и добавила: – А я немножко пишу.

Когда встречаются два увлеченных человека, тем более, если один из них Фарбус, для них перестает существовать окружающий мир.

Женщины, как подтверждает история, любят ушами (мы говорим об интеллектуалках). Если мужчина обладает только хорошим рельефом, он может подойти в краткосрочной роли «жеребца», его используют, поставят в стойло и забудут… до следующих скачек. Так же и женщина с хорошей внешностью часто оказывается, простите меня, дурой, но это не так страшно, как в случае с мужчиной. Женщины любят ушами, а некоторые мужчины – только глазами.

Уже через час «конфетка» не могла оторвать от него взгляд, он ей казался почти божественным. Так, как он разбирался в литературе, в ней не понимал никто. Он знал всех лучших писателей современности и древности, включая таких, о ком сейчас и слыхом не слыхивали, мог запросто пересказать любой отрывок из любого произведения. Она была им очарована, и этим же вечером они сидели на его балконе в Старом городе с бокалами вина, любуясь заходом солнца.

Фарбус знал, что это не Она, но ему было одиноко в этом мире, хотелось любви, ласки. Он любил только ту, одну, далекую, которую видел из другого мира, а сейчас просто кто-то должен был быть с ним рядом.

Она его не любила, но она перед ним преклонялась и готова была мыть ему ноги, исполнять каждую просьбу, все, что он только пожелает. Но он ничего не хотел, просто встречать вместе с кем-то рассвет и провожать солнце в ночь.

Ее рассказы стали печататься в лучших изданиях, все пытались заполучить нового талантливого автора. Когда она появлялась на презентациях очередной своей книги, мужчины при виде ее просто начинали пускать слюни, восторгаясь: «Такая красивая, молодая и талантливая». Но, к сожалению, она не знала, кому обязана этим талантом, и, возвращаясь к нему под крышу, стала понемногу меняться. Ей уже не так нравились его картины, она начинала их критиковать. Он смотрел на нее и не переставал удивляться всему человечеству, задавая себе вопрос: «Интересно, а Он про них все знает?» – и сам себе отвечал: «Конечно, все знает, просто дает им свободу выбора».

В короткий период она была увенчана всевозможными лаврами за литературные достижения и на какой-нибудь совет Фарбуса резко бросала: «Что ты понимаешь в литературе!» Он, соглашаясь, кивал головой: «Ну конечно же, ничего». И вскоре она ушла от него к известному литератору Пантелееву.

За один год она добилась всего, о чем только могла мечтать, и жить с человеком, который сам не написал ни строчки, больше просто не могла, сказав ему на прощанье: «Малюй свои картины». У Пантелеева она не смогла написать ничего, кроме нескольких заметок в газету и двух жалоб в домоуправление. Заключенные ранее договоры с издательствами приказали долго жить. Она садилась за стол и пыталась выдавить из себя хотя бы одну строчку, но все было тщетно. Вместе с Фарбусом от нее ушло вдохновение, которым он одаривал ее все это короткое время.

Вскоре в свет вышел роман под названием «Вкус жизни», автор которого намеренно прятался под псевдонимом. Но фурор, вызванный этим произведением, был подобен взрыву бомбы. Очереди в книжные магазины были нескончаемы, просьбы об экранизации поступали неизвестному автору со всех концов земли. В конце концов «Парамаунт пикчерс» сумела получить желанное разрешение, и вскоре весь мир покорил фильм «Сны наяву». Правда, режиссер фильма тоже пожелал остаться неизвестным, даже не приехал получать престижную премию Киноакадемии. Те, кто посмотрел этот фильм, обязательно читали книгу «Вкус жизни», и многие меняли свой взгляд на мир.

Когда Лора посмотрела фильм, ей показалось, что там есть и про нее, и так же подумало полпланеты. Она не знала, что это Фарбус пытается ее таким образом отыскать во Вселенной, потому что он знал: та, которая его не видела и полюбила, не зная его внешности, обязательно увидит его душу.

Он, как всегда, сидел с бокалом вина на своем балкончике и о чем-то думал. На земле он прожил всего несколько лет, а казалось, что прошла вечность. Человек напоминал ему зародыш, в котором созревает эфирное тело, потом – раз! – и он рождается в новом свете, а тут все считают, что он умер. Фарбус неотрывно смотрел на убывающее, не такое яркое, как днем, солнце и представлял, как утром Амур будет готовить свои стрелы высшего качества.

Сосед, живший этажом ниже, в свои пятьдесят лет ни с того ни с сего стал играть на рояле, да не просто играть, а так, что под окнами собирались слушатели, оглашая узкую улочку громкими аплодисментами. Первые концерты в местной филармонии были назначены на конец сентября. Другой сосед снизу увлекся скрипкой, этому было всего-то два года. Едва научившись стоять на ногах, он взял в руки инструмент в свой рост и вывел смычком та-а-а-кое, что его бабушку едва не хватил удар. Любопытствующие доктора и музыкальные критики стремились попасть на прием к удивительному малышу, впитавшему первые гаммы с молоком матери.

Все те, кто жил рядом с Фарбусом, так или иначе проявлялись в искусстве, их дом стал пользоваться необычайной славой, его прозвали «кузницей талантов». Квартиры поднялись в цене до небес, и некоторые неплохо нажились, воспользовавшись моментом, но когда они съезжали, их необычайные способности пропадали. «Ну и Бог с ним», – думали они, пересчитывая вырученные за продажу деньги.

И к Фарбусу заходили с подобным предложением, но его не интересовали деньги. Здесь не было слишком комфортно, зато было очень уютно и, как ему казалось, поближе к тому миру, откуда он пришел, и поближе к Нему.

Стук в дверь в такой поздний час его удивил. За дверью стояла «конфетка» со своим новоиспеченным мужем, заявив прямо с порога:

– Я знаю, кто ты, – и добавила: – Ты муз.

– Что ж, может, ты и права, думаю, тебе надо заявить об этом в полицию.

– Если не отдашь мой талант, заявлю на тебя и всем расскажу, кто написал «Вкус жизни», кто поставил «Сны наяву», все расскажу. Я узнала тебя по всему. Ты что думаешь, я с тобой год прожила, до тебя тут люди жили как люди, ни одного музыканта, писателя, художника, а как ты въехал, у всех так и поперло!