Шрифт:
Интервал:
Закладка:
девушка, как и предсказывал николай, товарища бросила, но товарищ все равно не поехал во французский легион, потому что нашел себе другую девушку.
— какой-то замкнутый круг, — сказал николай, заруливая к терминалу d через двадцать минут.
когда я выходил, николай предложил подождать, если мне вдруг нужно ехать обратно прямо сейчас.
— я подъеду, — сказал николай, — а вы должны будете отойти на пять метров от машины и вызвать убер. и тогда он меня выберет. а если в одной машине будем сидеть, то нет, дурацкая система.
я подумал и отказался.
если честно, мне кажется, что французскому легиону тоже повезло.
я очень люблю своих родителей, но в юности довольно много с ними конфликтовал, в 18 лет с некоторым облегчением для всех уехал из дома, а до этого всех друзей предупреждал, что мои родители — это люди со сложным характером, но обижаться на них не надо, они не со зла.
при этом формально у меня были классные и очень спокойные родители, которые философски относились к тому, что я с какой-то вечеринки в три утра пьяный пришел, и могли, например, на два дня уехать из дома, чтобы сын нормально отметил день рождения.
и, кажется, даже к сломанному на дне рождения дивану они тоже отнеслись философски.
мечта подростка.
короче, никто из моих друзей меня не понимал, все всегда были приятно удивлены. ну и я за двадцать лет подзабыл.
но тут приехал их проведать.
я, разумеется, невероятно голоден, но сам этого не понимаю, меня надо накормить. папа предлагает сделать салат. помидоров дома нет.
я говорю, ну ок, давайте я схожу и куплю помидоры.
— ты такие, как надо, не купишь, — говорит папа.
мы минут пятнадцать обсуждаем, как выбирать помидоры. в сухом остатке выясняется, что это настоящее искусство, которое заключается в том, что во вторник в семь утра нужно пройти четыре километра на восток до продавщицы ирины и сказать какие-то заветные слова. тогда шанс есть.
есть и более сложные способы, но меня им научить невозможно.
и сегодня не вторник.
короче, я иду и покупаю нормальные на вид помидоры на углу. конечно, о салате и речи нет, никто его с такими помидорами делать не будет. кажется, что папа старается даже не заходить на кухню лишний раз, чтобы не видеть эту жалкую подделку. не удивлюсь, если тарелка, в которой они лежат, пройдет суровую дезинфекцию или вообще окажется на свалке.
мы продолжаем спокойно общаться, я ем помидоры поштучно, казалось бы, кризис преодолен.
на следующий день я обнаруживаю на столе новые помидоры. вчерашние помидоры, которые купил я, радостно лежат в мусорном ведре.
— а, — говорит папа. — ну какой в них смысл. я же нормальные утром купил. ты, кстати, не собираешься побриться?
и тут я вспомнил.
при этом родители никогда не давили на меня в тех вопросах, которые обычно интересуют родителей. им было все равно, где и как я учусь, с кем встречаюсь, на ком женюсь. ну, то есть «все равно» — это неправильное слово, но они справедливо полагали, что это мое дело.
но есть и принципиальные вещи. например, помидоры.
это даже нельзя назвать психологическим насилием, потому что насилие все-таки предполагает какой-то интерес к жертве или хотя бы признание ее существования. в этом вообще нет ничего личного. просто если мир вокруг вдруг устроен не идеально, почему бы его не поправить — и горе тем, кто оказался у них на пути.
в юности меня это раздражало, сейчас я слежу за происходящим с плохо скрываемым восхищением.
не знаю, правда, на сколько меня хватит.
когда я сегодня открыл глаза, рядом с подушкой лежала одноразовая бритва.
* * *
про нестандартность мышления.
купил сейчас кусок пиццы у метро, и она удивительная.
она состоит из теста, укропа, соленых огурцов и сыра, причем всего примерно поровну. мне кажется, я с этим куском съел свою годовую норму укропа просто.
ну и сыр, ох, какой в ней сыр. я такой сыр последний раз в университетской столовой ел. тоже, кстати, в пицце, хотя, по-хорошему, этот сыр, конечно, не имеет никакого отношения к продуктам питания. правильно приготовленный полиэтилен и то вкуснее, но полиэтилен дороже.
однако ностальгия суровая штука. вся молодость пронеслась у меня перед глазами и расплакалась от счастья.
но, конечно, непонятно, где они взяли такой сыр сегодня.
и отдельный вопрос — как и кому пришло в голову смешать его в равных долях с укропом.
но у меня есть теория.
ну, как теория. я не постеснялся и спросил, почему пицца называется «по-тамарски».
и мне сотрудник, или скорее даже владелец этой французской пекарни — а они все как на подбор почему-то дагестанцы, как-то так получилось, что это самая родственная французам нация на северо-востоке москвы, — не очень хорошо улыбаясь, сказал, что это в честь тамары, которая ее придумала.
— но я ее никогда не видела, — сказала продавщица. продавщица у них не француженка, а откуда-то из тушино, наверное.
— ее почти никто не видит, — сказал владелец. — она редко приходит.
в общем, моя теория такая.
эта тамара каким-то образом прорубила портал в 1995 год. как у стивена кинга, только у него в даллас и пораньше.
там она берет сыр.
собственно, она поэтому и приходит редко, она все время там, на закупках.
и вот, казалось бы, все карты в руки. ты в прошлом, твори, что хочешь, зарабатывай миллионы, нефть в обмен на продовольствие.
тамара заводит виш-лист. начинает выбирать на букинге отели на мальдивах. присматривается к ипотеке и новым коврам.
но тут она выясняет опытным путем, что в будущее она может пронести только укроп, соленые огурцы и сыр. все остальное исчезает в пространственно-временном континууме. вместе с моей юностью.
и вот другой бы опустил руки.
или попытался бы приготовить из укропа лимонад. знаете, есть такая тема для людей, которые любят психологические сказки о богатстве.
но лимонад из укропа наверняка никакой, и тамара приготовила пиццу. с учетом стоимости ингредиентов практически вытащила из воздуха семьдесят рублей.
не исключено, что она сначала пыталась выдать ее за осетинский пирог, но северо-восточные французы слишком хорошо знают вкус осетинских пирогов.
— но на пиццу ведь тоже не похоже, — сказала предыдущая продавщица (ее потом уволили за излишнюю независимость и опоздания).
— назовем ее по-тамарски, — тяжело ответил владелец французской пекарни, чувствуя, как укроп прорастает во все его органы. — и будет похоже. нормально будет.