Светлана вздохнула.

— Дал Бог сестричку, черт бы ее побрал.

— Вы очень похожи, — заметил я.

— Не заговаривай мне зубы. Ты все-таки помирился с ней. Но позавчера решил убедить меня в обратном.

Я промолчал. Как говорится, улики были на лицо и это лицо — точнее говоря, моя физиономия — в данную минуту имела не только лукавый, но и весьма удовлетворенный вид.

Вопли в коридоре стихли. Глядя на дверь, Светлана сунула в рот очередную сигарету.

— В этом вся наша беда… Мы никогда не умели поделить с сестрой мир точно пополам, — Светлана поднесла к сигарете зажженную спичку. — Ну-с, подследственный, продолжим разговор?

— Ты о чем, Света?

— О том же самом что и раньше. Ты собираешься идти в тюрьму или решил немножко поупрямиться?

— Я решил поупрямиться, — вежливо сказал я. — Но меня можно понять, только что я узнал, что Коле и Насте ничего не грозит.

— Ну, допустим, что это всего лишь гипотеза моей разгоряченной сестрички. Кроме того, не советую тебе забывать, что дело твоей жены еще не закрыто. Если она получит даже условный срок, это поможет ей осознать, что такой замечательной женщине не стоило связывать жизнь с таким как ты. Я уверена, позже она сама скажет мне спасибо.

— Это слишком жестоко с твоей стороны, — снова очень спокойно сказал я. — Я честно обменял дело о Рае на свое чистосердечное признание.

— Ты?.. Честно?

— Докажи что нет.

— Мы не в суде.

— К твоему счастью. Впрочем, ладно, что ты хочешь?

Дверь в кабинет тихо приоткрылась и тут же захлопнулась, словно выпустила бестелесное привидение. Светлана замолчала и принялась рассматривать свои руки. Я посмотрел в угол кабинета. Гены там уже не было. Судя по всему, он решил выйти, не привлекая нашего внимания, и воспользовался для этого способом, с помощью которого мужественные разведчики пересекают линию фронта.

Я посмотрел на Светлану и немного смущенно кашлянул.

— Так что же все-таки ты хочешь? — повторил я свой вопрос.

Светлана грустно улыбнулась.

— Боже мой, как вы все мне надоели! — следователь горько улыбнулась. — Сейчас я раскрою перед этим типом свою измученную женскую душу, а он вместо того, что бы понять и простить мои маленькие слабости, наверняка приступит к очередной афере.

— Ничто человеческое мне не чуждо.

— Но это же безнравственно! В конце концов, вас целая шайка, а я — всего лишь одинокая слабая женщина.

— Во-первых, за твоими женскими плечами прячется целое государство, а, во-вторых, я не понимаю, кто кого хочет посадить в тюрьму: ты меня или я тебя?

— Конечно же, я тебя!

— Но я не хочу садиться.

— Представь, что это маленький каприз красивой женщины. Я очень хочу сделать себе карьеру.

— Неужели на мне одном свет клином сошелся? — возмутился я. — Посади еще кого-нибудь.

— Но мне очень хочется посадить именно тебя.

Я обреченно махнул рукой.

— Ну и ладно. Давай, сажай.

Светлана откинулась на спинку кресла и внимательно посмотрела мне в глаза. Ее рука нащупала на столе карандаш и сжала его. Я спокойно выдержал взгляд следователя.

— Хорошо, — карандаш принялся постукивать по столу. — Во-первых, я хочу, чтобы ты не предпринимал никаких новых авантюр. Наша игра и так слишком затянулась. Ты согласен?

Я немного подумал и сказал:

— Ладно, если новых, тогда я согласен.

— Что значит тогда? — насторожилась Светлана.

— Ничего, продолжай, — я закурил и аккуратно положил сгоревшую спичку в пепельницу. — Что у нас на второе?

Карандаш стал постукивать несколько медленнее.

— Я хочу, что бы ты вернул кирпич на прежнее место.

Светлана сказала последнюю фразу без подготовки и едва не застала меня врасплох. Боюсь, что мое удивление было несколько наигранным.

— Зачем?!..

— По законам детективного жанра мы должны вернуться к тому месту и положению вещей, с которого начали.

В голосе следователя я уловил нотки фальши. Это насторожило меня и заставило быть менее несговорчивым, чем я рассчитывал раньше.

— Но я не смогу вернуть весь кирпич.

— А весь и не надо. Сколько сможешь.

— Ты переоцениваешь мои возможности.

— Разве? А, по-моему, как раз наоборот. Да или нет?

Карандаш замер над столом. Я уже не сомневался в том, что мы оба врем друг другу. Вопрос стоял только в том, чья ловушка окажется хитрее.

Я кивнул.

— Хорошо, я согласен. Я могу идти домой?

— Конечно. Мы встретимся через три дня и поедем на участок твоего друга. Кстати, за это время я снова открою старое дело.

«Точнее, не дело, а мышеловку для себя самой», — с надеждой подумал я.

Я встал и молча направился к двери. Единственное что беспокоило меня, это то, что я никак не мог понять, что же на этот раз придумала хитроумная Светлана.

в которой рассказывается о том, что люди довольно плохо переносят одиночество, а так же о том, что встреча с любимой не всегда приносит долгожданное облегчение.

Раи дома не было. Я позвонил Коле, но трубку сняла его теща. Оказывается, мои друзья были очень заняты. Мы договорились, что Коля сразу же позвонит мне, как только вернется домой.

Я немного послонялся по квартире и, включив телевизор, уселся в кресло. Вскоре на экране появилось изображение, но звука не было — я забыл повернуть ручку регулятора громкости. Я так и просидел в кресле до самого вечера, уставившись на немой экран и перебирая в уме те слова, которые я собирался сказать Рае.

В шесть часов вечера в прихожей раздался звонок. Я встал и, шаркая ногами, направился к двери. У Раи был ключ, но я глупо надеялся на то, что она его потеряла.

В прихожую, едва не сбив меня с ног, ворвались веселые и счастливые Коля и Настя. Если бы не их вызывающий внешний вид — бомжеские фуфайки, обильно присыпанные кирпичной крошкой и цементной пылью — они были бы очень похожи на молодоженов.

— Где Рая? — спросил я.

— Ты разве забыл, что вы поссорились? Она сказала, что поживет пока у родных, — веселая парочка скинула фуфайки и сразу направилась на кухню. — Мы есть хотим.

Уже за столом Настя посмотрела на меня и сказала:

— Если хочешь, мы можем съездить за Раей вместе.

Я горько усмехнулся и спросил:

— А кто тебе сказал, что я собираюсь куда-то ехать? Меня вполне устраивает гордое мужское одиночество.