— Да.

— Но у нас приказ.

— Задача по Кубе отменена. Вот подтверждение моим словам. — Он достал из кармана очередной листок, положил на стол.

Это была радиограмма из центра, причем самая что ни на есть подлинная. В тексте стояли условные знаки, подтверждающие этот факт.

Радиограмма была короткой:

«Предложение по изменению плана принято. Уточните задачу исполнителям».

— Это неожиданно, — проговорил Шелестов.

Генкель взглянул на него и сказал:

— Согласен, но на данный момент особенно важно мое продвижение по службе у немцев. А Кубе обязательно будет уничтожен. Однако на сей раз он непременно должен остаться в живых, а я — получить ранение. Вы сможете все это организовать, майор?

Командир группы задумался, прикурил сигарету и ответил:

— Думаю, да, но и вы должны понимать, что не исключены досадные случайности. Решение поставленной задачи зависит от того, как будут развиваться события.

— Я понимаю.

— Тогда на черта нам «Ф‐1»? — воскликнул Сосновский. — Ведь невозможно будет бросить в центр зала даже одну «лимонку». Слишком велик окажется риск задеть Кубе и вас.

— Одну применить можно, но сперва вам придется сориентироваться, определить, где в это время окажется генеральный комиссар. По протоколу он должен находиться за главным столом у торца зала. Если бросить «Ф‐1» в противоположную сторону, то осколки не заденут его. Если только случайный, от рикошета.

— Посмотрим, — проговорил Шелестов. — Теперь самое главное. На какое время назначен обед?

— На пятнадцать ноль-ноль. В ночь комиссия рейхскомиссариата должна вылететь в Ригу.

— Понятно.

Шелестов тоже прикурил сигарету, открыл форточку небольшого окна и сказал:

— Что ж, все необходимые данные для проведения акции у нас есть. Теперь следует оценить обстановку и принять решение.

— Это ваша работа, товарищи. — Генкель поднялся. — Я с вашего позволения оставлю вас. Встретимся мы теперь во вторник в резиденции Кубе. Больше контактов не будет. — Он взглянул на Сосновского, ехидно усмехнулся и добавил: — Вы больше не увидитесь с несравненной фрау Келлер.

— Большой привет ей от меня.

— Передам. Удачи вам! — сказал штандартенфюрер и вышел из каморки.

Сосновский взглянул на Шелестова.

— Что скажешь, командир?

— Для тебя, Миша, одно. Ты должен сегодня же прогуляться до адреса, названного Генкелем, и встретиться с Авдеевым. Переместить к себе оружие следует завтра, в воскресенье. В понедельник группа должна перебраться в твою хату. Мы там разместимся?

— У меня, конечно, не как у Буревича, но разместимся.

— Добро. Там же обсудим план действий.

— Вопрос, Максим.

— Задавай.

— Авдеева привлечем к акции?

— Подумаем. Когда встретишься с ним, обговори возможность размещения его группы ближе к центру.

— Понял, обговорю. Да ты и сам сможешь с ним пообщаться.

— Сперва ты, потом и я. Все. Теперь давай к себе, гауптман. Ночью пройди коллектор, посмотри подъем в резиденцию, крышку люка. Вдруг ее рвать придется?

— Сделаю. Я, вообще-то, осмотрел коллектор, но у своего дома.

— Он проходимый?

— Вполне. Но там такая вонища!

— А что ты хотел? Отмоемся. Все, давай. Я посмотрю, как ты уйдешь, и поднимусь к нашим. Сразу начнем конкретную работу. Прежде всего прикинем, как перейти к тебе.

— Удачи вам!

В 16.40 Сосновский прошел развалины целого квартала. Здесь пленные не занимались расчисткой, и вид был угнетающим.

Он подошел вплотную к дому, где был заложен тайник с оружием, и вдруг услышал сзади знакомый голос:

— Заблудился, приятель? Ты не дергайся, поаккуратней с пистолетом!

Перед капитаном стоял Авдеев в штатской одежде.

— Черт, Саша! Как же неслышно ты подошел.

— Научен. Я ждал тебя, но не сегодня.

— А я вот решил пройтись по городу, дома невмоготу сидеть, а пялиться на рожи фрицев в кафе — еще хуже.

— Ну, раз пришел, то давай займемся делом.

— Где твоя берлога?

Авдеев улыбнулся.

— Берлога у нас такая, что лучше не придумаешь. Она рядом, идем. Только давай-ка посмотрим, не притащил ли ты за собой хвост.

— Я проверялся.

— Ладно, идем.

Они прошагали к соседнему полуразрушенному дому, зашли в средний подъезд и спустились в подвал. В нем раньше располагались кладовки жильцов, в которых они хранили картофель, овощи, банки с соленьями и грибами. Теперь же тут ничего не осталось. Ни продуктов, ни кладовок. Даже перегородки люди растащили для растопки печей. И только в торце стоял деревянный щит, перекрывавший половину ширины подвала.

За него они и зашли. Сосновский увидел лежанки, буржуйку, стопку дров, в основном тех же досок, из которых был сделан щит. Посредине стояли стол и табурет, явно притащенные из какой-то квартиры. Рюкзаки в углу, у щита ППШ с дисковыми магазинами.

Двое крепких парней, лежавших на нарах, поднялись.

Авдеев представил их:

— Это мои ребята, старшина Федор Егоров и сержант Тимофей Соболев.

Представлять Сосновского он не стал. Сказал только, мол, это наш человек.

Сосновский осмотрел это вот временное жилище и заявил:

— Я бы не сказал, что лучше не придумать.

— Не гостиница, конечно, и даже не барак, но жить можно. Главное в том, что фрицы сюда не суются. Но охранение на ночь мы, разумеется, выставим.

— Вы же утром прибыли. Как обустроиться-то успели?

— День большой. Печь еще не топили. Попробуем ночью, когда дым не виден и если ветра не будет. А то и без печки обойдемся. Ты с чем пришел?

— Давай отойдем и поговорим.

— Пойдем. — Авдеев взглянул на подчиненных и сказал: — Вы, ребята, не обижайтесь, но так положено.

— Да нам что, — проговорил старшина, укладываясь на лежанку. — Наше дело маленькое.

Офицеры прошли в середину подвала. Там Сосновский объяснил Авдееву, что им придется сделать завтра.

Тот выслушал его и произнес:

— Ну, оружие перевезем, это не проблема. Тем более во время обеда. Ты только встреть меня где-нибудь в начале Булавской, чтобы не спрашивать у местных, как проехать. Дорогу до нее я знаю. Только по карте смотрел, но разберусь.

— Один поедешь?

— Не тащить же с собой еще двух бугаев с советскими автоматами! Мужики тем временем подготовятся к переезду. Я при возвращении посмотрю частный сектор между Кайзерштрассе и Булавской, определю место новой базы. Там наверняка пустых домов много. Жильцы успели эвакуироваться.