Лудивина знала, что убийца, у которого было время изучить свою жертву, вполне способен напасть на уверенную в себе женщину. Извращенцы-интроверты, не уверенные в себе, выбирают легкую добычу, которая им совсем или почти совсем не сопротивляется. И наоборот, эгоцентричный, самодовольный хищник может позволить себе выбрать в качестве жертвы сильную личность. Помимо характеристик самой жертвы, о многом говорили еще и сопутствующие обстоятельства. Если убийца действовал согласно импульсу, вдали от всех, и выбирал легкую мишень, это свидетельствовало о слабости его личности. А похищение средь бела дня или в общественном месте, особенно если жертвой оказывалась женщина с сильным характером, было признаком об уверенности в себе, даже стремления к провокации. Сейчас Лудивина лишь намечала общие черты, тезисы, но впоследствии они чаще всего оказывались точными и правдивыми.

«Ты не боишься приблизиться к цыганам, к их табору. Не боишься напасть на спортсменку в парке… Ты сам себе хозяин, ты все тщательно планируешь, и эта часть тебя тоже возбуждает. Тебя заводит мандраж? А то, что жертва отбивается, сопротивляется? И это тоже?»

Лудивина не была уверена в последнем пункте. Нет, ему не нравилось их убивать. Он их насиловал, но больше не мучил, не вступал с ними ни в какую иную садистскую связь. Вся суть для него заключалась в сексуальном акте. Он возбуждался, жестоко подчиняя себе жертву, резко проникая в нее…

«Ты мгновенно переходишь к действию. Тебе хочется, чтобы все прошло быстро. Тебе не нужны скандалы, крики, само похищение тоже не вызывает у тебя никаких фантазий, это лишь необходимый этап, но ты используешь его, чтобы подогреть свое воображение. Так? В минуты ожидания ты возбуждаешься, ты знаешь, что приближается тот самый момент…»

Он прагматичен. Наверняка он припарковался неподалеку, спрятался недалеко от выхода и наблюдал за всеми, кто входил в парк и выходил из него.

Лудивина осмотрелась. Через парк шло несколько тропок, но она обратила внимание на дорожку пошире, вдоль самой стены.

«Это здесь. Возможно, как раз по ней и бегала Элен: здесь нет высокой травы, нет корней, о которые можно споткнуться в темноте. Она бегала вдоль стены, чтобы не потеряться, а ты ждал где-то там, в кустах, у одного из выходов…»

Сеньон, стоявший в стороне с телефоном в руках, убрал его в карман и подошел к Лудивине отчитаться о том, что ему удалось выяснить:

– Шестнадцать гектаров, несколько входов, закрыть невозможно, поэтому парк открыт круглосуточно. Посещают семьи, особенно по выходным, в течение недели скорее спокойно, окрестные жители часто жалуются на то, что по ночам здесь торгуют наркотиками, спят бездомные, устраивают драки. Иногда возле детских площадок находят наркоту или шприцы.

– Особый шарм парка Шармиль, – ухмыльнулся Марк. – Что именно мы ищем?

– Мы больше не ищем, – с отсутствующим видом сообщила Лудивина. – Мы нашли. Еще один кусочек пазла.

Она внимательно смотрела на две фигуры в глубине парка. Мужчина играл со своим псом – бросал ему мяч, а женщина прогуливалась по дорожке с собачьим поводком в руках.

Убийца с железной дороги мог похитить Элен где угодно – на подземной парковке в ее доме, на пути в парк, неподалеку от магазина, где она работала; но по очевидной причине он выбрал именно это место.

– Мужчина, потерявший собаку, – заявила Лудивина бесстрастным голосом. – Это не случайность, это его метод. Что может быть невиннее, чем мужчина, гуляющий с поводком в руках и оглядывающийся по сторонам? Он играет эту роль, когда приближается к ним, чтобы завязать разговор. Возможно, он даже просит их помочь ему… А когда они перестают его бояться, он нападает.

Кусочек за кусочком, медленно, но верно, она собирала пазл.

Перед ней начал вырисовываться смутный силуэт. Без лица.

Сияла хищная ухмылка. В руках пощелкивал собачий поводок, за спиной прятались пластиковые хомуты, готовые в любой момент затянуться на шее жертвы. Зарубка за зарубкой, вплоть до полного подчинения.

Вплоть до небытия.

Научные лаборатории национальной жандармерии, где работали наиболее опытные и компетентные лабораторные инженеры, проводящие самые тонкие и сложные анализы, на протяжении нескольких десятилетий располагались на территории небольшого форта в северных предместьях Парижа, во все более и более ветшавших сборных домиках. Точность исследований, которые вели все эти специалисты, решительно не соответствовала обстановке, в которой они вынуждены были работать. Лаборатории выглядели совсем не так, как в книгах и фильмах, где герои проводят экспертизу в суперсовременных зданиях, заставленных плоскими экранами, на которые мгновенно выводятся все результаты анализов.

Но все изменилось. XXI век обеспечил УЦНЖ[19], куда входили Центральное бюро криминальных расследований и знаменитый ИКРНЖ[20], новыми, ультрасовременными лабораториями.

На обратном пути Лудивина решила сделать небольшой крюк и заехать в Понтуаз. Она остановилась перед сияющим новизной пропускным пунктом нового научного центра жандармерии. Только что отстроенные здания занимали несколько гектаров: гигантские комплексы с матово-белыми фасадами, соединенные стеклянными переходами, сияли в неярком свете ноябрьского солнца. Реальность впервые оказалась куда более впечатляющей, чем вымысел. Обстановка наконец соответствовала уровню профессионализма научных сотрудников. Помещения были обставлены самыми передовыми приборами, спроектированы, продуманы таким образом, чтобы работники могли соблюдать необходимые протоколы работы и получать объективно точные результаты. Как далеко от сборных домиков в Рони-су-Буа ушла жандармерия!

Лудивина уже приезжала сюда на торжественное открытие, но, миновав пропускной пункт, где они с Сеньоном предъявили удостоверения, с удивлением осознала, что и теперь испытывает то же радостное возбуждение. Марк Таллек отклонил их приглашение и поехал прямо в Париж. Лудивина подозревала, что он хочет в канун выходных отчитаться перед начальством, и, если в профессиональном плане она испытывала большое облегчение от того, что никто больше не следит за каждым ее шагом, то в личном плане она почти расстроилась оттого, что он не остался еще ненадолго. Этот парадокс ее огорчал. Ей не нравилось ощущать себя наивной простушкой – но в то же время она запрещала себе заглушать эти порывы, как часто делала раньше. «Проживать собственные эмоции, принимать себя такой, какая я есть, – и грубым профессионалом, и глупой девчонкой, у которой горит все тело, едва на горизонте замаячит какой-нибудь красавчик… И все же, как нелепо».

Навстречу жандармам из ОР вышел капитан Форно. Увидев его, Лудивина сразу забыла о своих мыслях.

– Капитан, – поприветствовала его она, – спасибо, что согласились нас принять.