На стенах плясали отблески пламени, когда Рорик опустил девушку на пол возле скамьи. Он лишь на мгновение отошел от нее, чтобы вынуть ключ из замка, закрыть дверь и задвинуть засов. Вернувшись, он потянулся к фибулам, скалывающим ее тунику.

Ивейна дрожала, глядя на него. Она сама сбросила с плеч платье, позволив мягкой льняной ткани соскользнуть на пол, сама потянулась к завязкам рубашки.

Но ей помешала застенчивость. Она никогда не стояла перед мужчиной обнаженная. А он был полностью одет.

На лице Рорика мелькнуло понимание. Не отводя взгляда, он одним плавным движением стянул с себя тунику и рубаху.

Ивейна ахнула, когда он обхватил ее руками за талию, ахнула еще раз, когда он прижал ее к себе. Сквозь тонкую рубашку она чувствовала жар его тела.

– Я зашел в дом, – хрипло прошептал он. – Тебя там не было.

– Я была здесь, – тихо ответила она. – Я знала, что ты придешь.

– Навсегда. – Ивейна чувствовала биение его сердца, когда Рорик поднял ее на руки и сбросил шкуры со скамьи на пол. Все поплыло у нее перед глазами, но уже в следующее мгновение он опустил ее на импровизированную постель, торопливо разделся и лег рядом. – Навсегда, – повторил он и медленно снял с нее рубашку.

Ивейна ожидала поспешного совокупления и пыталась подготовить себя к этому. Но Рорик целовал ее с трогательной нежностью. Ласкал, пока она не обезумела от страсти. И только когда она заметалась под ним, беззвучно вскрикивая от желания, только тогда он вошел в нее.

Он держал ее лицо в ладонях, не отрывая взгляда от ее глаз. Было больно; Ивейна знала, что так будет. Несмотря на свое обещание, он был слишком большим, чтобы не причинить ей боль в первый раз. Но как чудесно было чувствовать себя его частью, какая же это радость – дарить наслаждение! Сладкая, медовая слабость разлилась по ее телу, смягчив боль.

Рорик приподнялся над ней, глядя в ее округлившиеся глаза. Он боялся шевельнуться, боялся утратить контроль над собой. Она сделала его всемогущим, и в то же время ужасно уязвимым. Торжествующим завоевателем и пленником у ее ног.

– Тебе хорошо? – хрипло спросил он и с трудом узнал собственный голос.

Ивейна кивнула, и Рорик начал двигаться, сначала медленно, а затем с силой, заставившей девушку забыть обо всем.

Ее сердце билось, как таран, и чудом не вырвалось из ее груди. Она изгибалась всем телом. О, это желание… Ивейна закрыла глаза, прижимаясь к Рорику, не замечая, что ее лихорадочные стоны сводят его с ума. И тут напряжение схлынуло. Ее затопила волна невообразимого удовольствия. Неописуемого наслаждения, сладкого безумия.

Она чувствовала, как напрягся Рорик, слышала хриплый стон, сорвавшийся с его губ, и, беспомощно всхлипнув, растворилась в омывающих ее волнах исступленного восторга. А потом остался лишь покой, и тепло очага, и объятия Рорика.

Обессиленная, она лежала в его объятиях.

Рорик нахмурился, борясь с желанием крепче обнять Ивейну, разбудить ее, не отпускать ее от себя даже в сон. Он хотел ее снова, всегда будет хотеть, но это не только страсть. Не только желание защитить. Ему казалось, что он утратил часть своей души. И Ивейна стала этой частью.

Она сделала его своим рабом.

Рорик покачал головой, и, словно почувствовав это, Ивейна открыла глаза. Она взглянула на него. И улыбнулась.

Он покачал головой и зарылся лицом в ее волосы. Он, который в жизни никогда ни от кого не прятался.

– Милая колдунья, – беззвучно прошептал он. – Что ты со мной делаешь?

Ее пальцы скользнули по его плечу.

– Рорик?

Неуверенность в ее голосе заставила Рорика опомниться. После первой близости с мужчиной она нуждается в ласке и утешении, а не в муже, не способном разобраться в собственных чувствах.

Он поднял голову.

– Вот теперь ты стала моей женой.

Да уж, нашел, чем утешить.

Но она согласно кивнула, и Рорик понял, что опять возбужден. Но пятно крови на ее бедре напомнило ему, что еще слишком рано. Да, он будет ублажать ее снова и снова, он привяжет ее к себе цепью из удовольствий, но его страсть подождет, пока она не исцелится.

– Я сделал тебе больно, – пробормотал он, потрогав пальцами липкое пятнышко. – Прости.

От его прикосновения Ивейну охватила приятная дрожь.

– Только на один миг.

Он поцеловал ее в плечико.

– В следующий раз будет легче. Elskling min.

Последние слова были произнесены так тихо, что Ивейна почти их не расслышала, отвлеченная теплом его тела, нежностью голоса, сладостью поцелуев. Неужели он назвал ее любимой? Она не знала.

Но ее надежда окрепла.

– К счастью, – тихо пробормотал Рорик, – мы можем облегчить твою боль.

Она недоуменно моргнула.

– Да?

Он прошептал ей на ухо:

– Баня. Думаю, ты за этим сюда пришла.

– Да, но… – Ивейна вздрогнула, когда Рорик легонько укусил ее за мочку уха, но затем нахлынуло воспоминание. – Рорик, ты не поверил…?

– Конечно, нет. – Он поднял голову. – Я никогда не сомневался в твоей честности, Ивейна. Но… ради собственной безопасности, не ходи сюда одна. Хотя бы до отъезда Оттара.

– Не буду. Но, Рорик, со мной была Гуннхильд.

– Гуннхильд? – Его глаза сузились, и Ивейна поняла: застав ее в бане с Оттаром, Рорик был в такой ярости, что даже не слышал ее оправданий.

– Да. Она обещала прислать сюда Анну и других рабынь, а потом заперла меня. Может, у Оттара есть еще один ключ, но…

– Зачем он ему? – перебил ее Рорик. – Тут всегда открыто.

– А. – Ивейна нахмурилась. – Гуннхильд сказала, что запирает баню, чтобы рабы не пользовались ею для… э… встреч.

Он снова улыбнулся.

– Ну, может, она застала тут какую-нибудь парочку, отлынивающую от работы. Я у нее спрошу. Но все же… – Он взглянул на струйки пара, поднимающиеся от котлов. – Раз уж мы здесь, а вода нагрелась…

Ивейна не могла не рассмеяться.

– Если хочешь вымыться, трех котлов нам будет мало.

Его глаза лукаво заблестели.

– Для того, что у меня на уме, воды хватит.

По словам Гуннихильд, она встретила Оттара на пути к дому и велела ему передать ключ Анне, поскольку ей самой пришлось срочно бежать на маслобойню. Она просит прощения за проступок Оттара. Конечно, он понимает, что его пьяная выходка не останется безнаказанной.

Все это звучало очень убедительно, но Ивейна не поверила ни единому слову.

Впрочем, она решила промолчать и впредь не оставаться наедине ни с Гуннхильд, ни с Оттаром. Это будет нетрудно. Через пару дней они уедут. А пока ее утешали сладкие воспоминания о страсти и нежности Рорика. И об удовольствии, которое он ей доставил в бадье с водой.