мне жизнь, и не собирался отступать ни перед какими трудностями.

— Хорошо, — кивнул он.

“Вот урод! — мысленно восхитилась я. — Даже поспорить с собой не дал”.

Глава 49

Кресс посадил меня к себе за спину, повесил сумку через плечо, а в руку взял громоздкую корзину. Я тут же стащила у него пирожок и принялась жевать прямо над ухом.

Прежний Кресс должен был как минимум скинуть меня на землю, как максимум пройтись по моей родословной и дурным манерам. А этот смолчал. Тогда я принялась болтать ногами и вертеться, мешая ему удерживать меня на весу. Кресс стоически перенес и это. Только иногда склонялся, чтобы подвинуть меня чуть выше. Он почти не реагировал на мои мелкие шалости. Это напрягало.

Я рассчитывала, что Кресс сдуется уже на подходах к опушке. А он все нес и нес, даже не запыхался. Его сила внушала уважение, но меня бесило это упорство и непрошибаемость. Я решила, что если уж наглеть, то до конца, и уткнулась ему в изгиб между плечом и шеей, приобняв и прижавшись грудью к спине.

Я досчитала до тридцати, но Кресс не торопился меня скидывать. Пришлось и дальше ехать у него на спине, вдыхая терпкий аромат мужчины. Кажется, я сходила с ума. Его запах мне нравился, и даже способ передвижения больше не вызывал раздражение.

Словно очнувшись от глубокого сна, я подскочила. Это ж инквизитор! Он меня придушить пытался, между прочим! А я к нему жмусь, как нашкодившая кошка к ноге хозяина. Даром, что не мурлыкаю от удовольствия.

— От тебя воняет, — сообщила я.

Кресс споткнулся на ровном месте. Он чуть повернулся, чтобы взглянуть в мои наглые колдовские глазищи, и продолжил путь.

— Я так не могу, — намекнула я.

Кресс страдальчески вздохнул и опустил меня на землю Он немного подумал и положил корзинку в траву.

— Эй! — возмутилась я. — Не думай, что я стану ее нести.

— Тебя никто и не просит, — ответил Кресс и отошел с тропы.

Он уверенно двигался к густому кустарнику между сосен. Я сначала решила, что он пошел искать огненную ягоду, чтобы все же дотравить меня. А потом поняла, зачем люди в лесу могут отлучаться в кустики.

Я покраснела до корней волос и отвернулась. Меня переполняла жгучая смесь стыда, смущения и злости. Я, конечно, злобная ведьма и все такое, но мог же он хоть изредка вести себя со мной как с девушкой, а не как со злейшим врагом и пленницей.

Решив, что ненависть к инквизитору незыблема и взаимна, я постаралась выкинуть из головы лишние мысли и не прислушиваться к хрусту веток за спиной. Ну он и лось! Мог бы аккуратнее идти. Судя по звукам, он там все мелкие кустики обломал, черничную полянку затоптал и белкам хвосты отдавил. Как? Не спрашивайте.

Не думать о Крессе оказалось сложно. Внезапно. Вся моя одежда пропахла им. Мускусный запах его тела забивался в ноздри и совершенно не хотел выветриваться.

Я почувствовала, как кто-то обхватывает меня за талию и притягивает к себе. От страха на меня напал ступор. Кресс протянул мне беленький мелкий цветочек, пахнущий чем-то смутно знакомым. Я забрала бутон.

— Я тебе примулу, ты мне мирт? — хмыкнула я.

— Ты сказала, тебе не нравится мой запах. Не будем же мы из-за этого оставаться в Чаще?

Кресс властно развернул меня к себе лицом. Теперь я утыкалась ему носом куда-то в ворот рубахи. От него пахло свежестью и немного эвкалиптом. Однако мирт не перекрывал естественный аромат его кожи, а только усиливал. Я прикрыла глаза и вдохнула этот запах. Холод. Терпкость. Мускусные нотки.

— Почему мирт? — спросила я, не в силах прогнать аромат из мыслей.

Хотя… Кого я обманываю? В моей голове витал не запах мирта и мужского тела, а Кресс. И это выбешивало.

— Это растение добра и света, — спокойно пояснил Кресс.

— М-м, — протянула я, упираясь ладошками ему в грудь. — А еще это растение афродизиак. Мне просто было интересно, каким именно его свойством ты руководствовался при выборе.

Глава 50

— Я просто выбрал то, что пахло относительно приятно, — фыркнул Кресс. — Я же не травник. Откуда мне знать?

Я хихикнула и шутливо пихнула его в плечо.

— Ты столько лет прожил с ведьмой… Что-то не верится мне в твое незнание. Признавайся, соблазнить меня пытаешься?

Я решилась поднять взгляд и посмотреть ему в глаза. На моих губах застыла нахальная усмешка, которая раньше так бесила инквизитора. В черных глазах Кресса мелькнула эмоция, которую я не успела разобрать.

Мы замерли в шаге друг от друга. Он не торопился отвечать, обдумывая мои обвинения. Кресс склонился к моему лицу:

— А что, получается?

— Не очень.

Я видела свое отражение во тьме его глаз, чувствовала жар кожи. Игривость исчезла из моего голоса. Больше подшучивать над инквизитором не хотелось. Он мягко улыбнулся и склонился к моему лицу. Я ощущала его дыхание на своих губах. У меня возникло желание зажмуриться, но я подавила трусливый порыв.

— Попробуй, — велел Кресс.

— Что? — ошалело спросила я, почему-то посмотрев на его губы.

— Попробуй, — пояснил Кресс, — теперь моя шея пахнет достаточно приятно, маленькая ведьма? Хочу, чтобы тебе было удобно на ней сидеть.

Я разозлилась. Ощущение было такое, словно меня застукали за чем-то очень неприличным, подсмотрели самое сокровенное. Я обхватила шею инквизитора и попыталась притянуть его поближе. Гору и то двигать легче. Тогда я изменила тактику и сама подтянулась к его коже.

Уткнувшись носом в шею, я глубоко вздохнула. Если бы на ярмарке продавали парфюм с запахом Кресса, я бы его купила и выливала бы на себя литрами каждый день. Об этом инквизитору знать не следовало. Я воровато вдохнула аромат еще раз и оттолкнула мужчину прочь.

— Сойдет, — высокомерно произнесла я.

— Думал, символ добра должен тебя отпугивать, а не привлекать, — блеснул глазами Кресс.

— Вероятно, в тебе есть капелька тьмы, которую обожают все ведьмы.

— Я про мирт. Но за комплимент спасибо. Рад, что ты считаешь меня символом добра. И рад, что ты обожаешь капельку меня.

На его лице появилась поистине дьявольская усмешка, которая лишь подтверждала мою теорию про капельку тьмы.

Я хотела прикопать Кресса под ближайшим же кустом, но вместо этого развернулась и позорно сбежала с поля боя.

— Не забудь корзинку! — крикнула я, почти бегом поднимаясь по тропинке на склон.

Оборачиваться я не рискнула. Мои щеки горели от стыда. Я мысленно вспоминала все те проклятия, которые могла