Г.А. Шидповский (помощник командира взвода батальона особого назначения): «В Муковнино и произошла первая встреча В.В. Жабо с угодскими партизанами и группами, подошедшими сюда из нашего тыла… Мы все уже знали, что идем за линию фронта в тыл врага на очень опасное дело. До этого поговаривали, что идем чуть ли не на верную смерть… Потом нас всех построили на окраине деревни в каре. В середину вошел полковник Иовлев и обратился к нам с речью. Он говорил: «Вы должны выполнить ответственнейшее задание и принести оперативные документы, которые нужны для того, чтобы начать наступление на врага».

Капитан В.В. Жабо (фронтовая газета «Красноармейская правда» от 4 декабря 1941 г.): «С первого же шага организуем разведку. Это важное дело поручаем боевому командиру лейтенанту Карасеву. Двигаемся днем и ночью. Когда до объекта оставалось шесть километров, остановились на привал. Надо было разведать все до мелочей и разработать план атаки».

М.С. Лобакин: «Без всяких приключений добрались до окраины Угодского Завода. Перебегали от дерева к дереву. Темнота — хоть глаз выколи. По нам хлестко ударил пулемет. Мы хорошо видели, откуда огонь. Миша Задков, перебегая за маленькими елочками, пошел вперед, потом пополз. Через несколько минут — оглушительный взрыв. Задков запыхавшись бежит к нам. Стало светлее, где-то начались пожары. Навстречу поднялись фигуры гитлеровцев. Швырнул гранату. Мы подбежали к почте, кинули в окна гранаты, а потом бутылки КС. И сразу из окон вырвались языки пламени. Загорелся склад с горючим. Рвались бочки с бензином. Стало совсем светло. Мы начали отходить к лесу».

Г.А. Шидловский: «В нашей группе было около 30 бойцов. Наш объект — свиносовхоз. Было известно, что там у фашистов находится склад. К объекту вышли точно. Уже началась стрельба, и, не дожидаясь ракеты, по команде мы открыли огонь и — вперед. Увидели цистерны. Проводник от угодских партизан показал, где что находится. Стали бросать гранаты. Из чердака горящего дома по нам застрочил пулемет. Потом что-то взорвалось, и он умолк. А мы стали отходить: оставаться у загоревшихся цистерн было опасно».

В.И. Касторнов: «Мы достигли сараев, что находились за зданием райисполкома. На освещенной дорожке стоял немецкий часовой. Помню, он забеспокоился, закричал: «Хальт!». Три раза эдак выкрикивал. Мы этого часового сняли. Потом кругом началась стрельба, взвилась сигнальная ракета, прозвучала команда: «Вперед! Ура!» У нас были бутылки с горючей смесью, гранаты. Я стал внизу у дома, а Гурьянов сразу кинулся к дверям. Я сам не был в здании райисполкома. Но видел, как немцы начали прыгать из окон. Стрелял по ним».[238]

«…Последние два года т. Гурьянов был председателем исполкома райсовета Угодско-Заводского района…

…Когда сводный партизанский отряд направился к Угодскому Заводу для налета на немцев, Гурьянов говорил товарищам: «Я пойду громить офицеров в здание райисполкома. Явлюсь туда и скажу им: «Выходи, пришел настоящий хозяин!»

После боя при возвращении в лагерь т. Гурьянов, делясь своими впечатлениями, говорил: «Ну и дали же мы им жару!» Гурьянов рассказал, как на несколько секунд он потерял сознание от взрыва противотанковой гранаты. Захватив с собою раненого командира отряда т. Карасева, Гурьянов вместе с 10 товарищами ускоренным маршем стал пробираться на базу. Не доходя километров 5 до базы, он вместе с партизаном Каревым пошел впереди группы кратчайшим путем, стремясь как можно скорей попасть в землянку, развести там костер и приготовить пищу для изголодавшихся товарищей. Когда те пришли в землянку, то ни Гурьянова, ни Карева там не оказалось. Как было впоследствии установлено, Гурьянов вместе с Каревым нарвался на немецкую засаду и попал в руки гестаповцев. Они несколько дней подряд пытали Гурьянова. Вначале он не называл себя. Но местный житель Меркулов, продавшийся немцам, опознал его…

Под вечер 27.XI. 1941 г. товарищ Гурьянов был повешен на железных балках райисполкомовского здания. Во время казни все население было разогнано по домам, так как немцы знали, что Гурьянов умрет героем. Но, несмотря на это, некоторые из жителей, притаившись за заборами и за дверьми своих домов, были свидетелями последних минут героя…»[240]