– Ляна, ты, наверное, хочешь знать все об отце? – Люба дотронулась до моей руки. – Наверное, он о себе рассказывал мало? Или совсем ничего не говорил?

– Очень мало. Только то, что погибли родители и его взяли родственники. Я только вчера узнала, что это были баро и вы, его сестра. Могу я называть вас бабушкой?

– Называй, детка. И давай на «ты». На самом деле я прабабушка тебе, отец твой – мой родной внук. Но об этом мало кто знает. И Тамаш Бадони мне не брат. Он встретил меня, беременную, на дороге, мне было тогда всего четырнадцать лет. Худая девчонка с большим животом… Твоего деда, отца Шандора, я родила у Бадони дома. Семья старого баро приняла меня как дальнюю родственницу, сироту. Если и сомневался кто, были вынуждены поверить.

– От кого ты была беременна?

– От русского парня. Любили мы друг друга очень. Братья мои, когда узнали, забили Степу до смерти, я сбежала из дома и какое-то время скрывалась в русском селе у пожалевшей меня одинокой женщины. Но рожать у нее я побоялась. Да и видела, как страшно ей. Я знала, что за озером есть оседлые цыгане, поэтому пошла к ним.

– И родственники тебя не искали?

– Табор на тот момент стоял у Агатового озера. Я, убегая, забросила свою шаль в камыши, чтобы подумали, что утопилась с горя. Так, наверное, и вышло. В тот же день, как убили Степана, наши ушли из этих мест.

Имя моему сыну дал Тамаш – Бахти, что означает «счастливец». Кудрявый, но светловолосый ангел… Да, сплетни поползли, но мать Тамаша, шувани, быстро заткнула всем рот. После смерти отца Тамаш стал баро. Его любили все, семьи строили дома, окраина Жуковки разрасталась, с русскими жили в мире. Бахти мы женили в шестнадцать; Вита, так звали твою бабушку, родила в срок Шандора. Я одна была против этой свадьбы: девушка тоже была из семьи поволжских сэрвов, но жили те обособленно от цыган в русском селе, обычаи не чтили. Вита была слишком свободного воспитания, образованная и смелая, но самое главное – крутила моим сыном как хотела. Я знала, что беды не миновать…

– Вы об их гибели? – перебил ее Сотник, опередив меня с вопросом.

– Да. Несмотря на запрет приближаться к Агатовому озеру, Вита уговорила Бахти покатать ее на лодке.

– Что за запрет? Что-то случилось? – Я вдруг вспомнила, что так и не услышала от Сотника занимательную историю о том, откуда взялось название «Озеро грешников».

– Люба, расскажите Ляне, я не успел. – Сотник развел руками.

– В Жуковке об этом знали все, это сейчас подзабылось. Незадолго до войны на том высоком берегу, где позже построили ваши дачи, Ляна, были расстреляны семь человек. Один из жителей, Матвей Лыков, видел это собственными глазами. Но тогда, вернувшись домой, никому об этом не рассказал – побоялся.

– Почему? Это же преступление! – возмутилась я.

– Потому что стрелявшие были в офицерской форме. Проболтался об этом Матвей жене лишь в сорок первом, когда уходил на фронт. Сказал, что мужчин, раздетых по пояс, поставили на самый край обрыва, они после расстрела упали вниз, в камыши. Трое стрелявших после подошли к краю, чтобы наверняка добить несчастных, и сделали еще несколько выстрелов. И тут под ними обвалился огромный кусок берега. Они упали прямо на тела своих жертв, их накрыло земляными глыбами. И еще поверх упало дерево. Получилась могила. У Агатового озера и так была дурная слава из-за омутов. Оно же длинное, и только у вашего конца, где бьет родник, чисто. А со стороны Жуковки сплошные камыши и муть. Как всегда, слухи обрастали выдумками, приплели и легенду об утопленнице, якобы барской дочке, покончившей с собой. Может, и правда было такое… Но единственная тропа к озеру в конце концов заросла – и детей не пускали, и сами не ходили. Кто-то назвал его Озером грешников – мол, забирает всех, кто грешит: самоубийц и убийц.

– Нам, детям, тоже не разрешали к воде подходить… И что Вита?

– Уговорила-таки как-то вечером Бахти покатать ее на лодке. Вот так, раздвигая камыши, они и доплыли до ваших домов. Берег возле дач не так крут – заметили сначала один дом, а потом Бахти как-то сумел подняться наверх, где и обнаружил целый поселок. Когда они вернулись, все рассказали Тамашу… Это Вита предложила наведаться туда в начале осени, когда поселок опустеет. Парни следили за дачниками, поняли, что ездят те только на машинах, одежда дорогая, у детей велосипеды. Небедный народ.

– Самым «бедным» был водитель «Волги», который возил маму и ее начальника. Это его дом стоит у самого берега. Но что можно взять на дачах? Никакого золота в шкатулках, дорогого фарфора или ценных картин в домах не было! Все это находилось в городских квартирах!

– Вита так не думала. Она считала, что они найдут чем поживиться. В сентябре шестьдесят пятого года, незадолго до того дня, когда твоему отцу Шандору исполнилось три месяца, молодежь на двух лодках отправились грабить ваши дома…

– Почему ты их не остановила?! А Тамаш? Он же баро! Его слушаться должны!

– Твою бабушку Виту тогда остановить могла только смерть. А Тамаш… Простить ему не могу, что не смог уговорить Бахти! Но, думаю, его запрет Вита бы обошла. Может быть, другие и не посмели бы ослушаться баро, но только не она! – в отчаянии воскликнула Люба и надолго замолчала, отвернувшись к иконам.

Мы с Сотником переглянулись.

Глава 16

– Все погибли? – тихо спросила я через некоторое время.

– Да… – Люба повернулась к нам. – Они даже не добрались до поселка. Мы подумали, их затянуло в воронку у камышей: обе лодки были привязаны к затопленному дереву и сами полны воды. Это было как раз то место, где расстреляли тех семерых мужчин. Могила… адский водоворот! Их всех словно захватила темная сила, признав за грешников…

– Если оставить предрассудки, их гибель вполне объяснима. Часть Агатового озера, что у Жуковки, образована карстовыми разломами. Отсюда и омуты, – заметил майор.

– Тела искали? – спросила я.

– Милиция осмотрела