— Дакота, я помню, о чем мы договаривались. Не волнуйся, как только шоу пойдет в эфир, весь мир узнает о том, как низко пали слава и положение в стремлении соответствовать стандартам знаменитостей.

— А потом ты продуешь, Кельвин, потому что все ненавидят этого чертова урода, этого зануду. Ты видел сегодняшние газеты? Должна сказать, я-а была потрясена.

Газеты в тот день действительно представляли собой крайне неприятное чтение для осажденного наследника. В ходе последних королевских «откровений» неназванный «приближенный» к принцу информатор заявил, что смерть королевы-матери в возрасте ста одного года не была вызвана естественными причинами, как полагалось ранее, а что принц хитро отравил ее органическими фисташками «Герцогские оригинальные» и печеньем с мускатным орехом. Газеты также цитировали обитателей дворца, которые утверждали, что мрачное и меланхоличное настроение принца в последнее время вызвано неослабевающим чувством вины из-за убийства его горячо любимой бабушки, которая пала жертвой вместо мамаши. Также появились истории, в которых говорилось, что он тратит бессчетные тысячи фунтов общественных денег на установку обогревающей системы в своей меховой сумке, чтобы иметь возможность носить традиционный килт без риска отморозить свои драгоценные королевские причиндалы.

— Я прекрасно осознаю глубины, до которых рухнули акции его королевского высочества, — ответил Кельвин. — Но я принимаю твой вызов и собираюсь довести игру до конца.

— Да, уж лучше постарайся, потому что на кону стоит все, детка, и я-а собираюсь это все получить.

Кельвин смотрел на свою красивую уже почти бывшую жену и удивлялся, как он мог быть настолько глуп, чтобы жениться на ней. Все в ней, что казалось таким правильным, когда он делал ей предложение, теперь казалось совершенно неправильным. Ее опытность оказалась самым обыкновенным цинизмом, ее любовь к роскоши — просто жадностью, остроумие и ум — низкой, подлой хитростью, и даже ее гламурная красота теперь уподобилась уродливому червю, наживке на стальном крючке ее души.

Почему он не выбрал настоящую девушку? Милую, симпатичную. Честную. Такую как… как…

Как странно, подумал он… Почему он вспомнил о ней?

— О чем ты думаешь, дорогой? — спросила Дакота.

— Ни о чем, — быстро ответил Кельвин, удивленный и рассерженный на себя за то, о чем он действительно думал. Кельвину не нравилось отвлекаться; превыше всего он ценил в себе собранность и умение контролировать ситуацию.

— Ну тогда, Кельвин, я думаю, тебе не стоит сидеть здесь с таким видом, словно ты проглотил навозного жука. Если мы больше не близки, это не мешает нам вести себя цивилизованно.

Кельвин вдруг разозлился. Точнее, впал в ярость. Возможно, это мысли о другой девушке заставили его так разозлиться на Дакоту.

— Ой, да пошла ты на хер со своей притворной миной и грацией! — бросил он. — Ты не леди, Дакота, ты лживая подлая шлюха.

— Да-а, Кельвин, — протянула Дакота из-за бокала, — может, так оно и есть, и если я-а и правда шлюха, то я-а та шлюха, которая натянет тебя по самые уши.

После этого Кельвин улетел на частном самолете в Лондон, оставив Дакоту наслаждаться просторной роскошью лодки, которая, по ее убеждению, должна была скоро стать ее, и только ее, собственностью. Сидя в самолете и наслаждаясь одиночеством, Кельвин пытался вернуться мыслями к плану, который он должен разработать, чтобы сделать принца Уэльского популярным и модным. Перед ним стояла огромная задача, кажется даже невыполнимая. Задача, которую он должен выполнить, одновременно создав очередной сногсшибательный сезон шоу «Номер один». Задача, на которой он обязан сосредоточиться.

Однако сосредоточиться он не мог, потому что отвлекался, а подобного Кельвин просто не мог себе позволить.

Он думал об Эмме. О девушке из офиса. Девушке, чьи волосы трепал ветер на стоянке в Бриз-Нортоне. Милой девушке, которой он улыбнулся, когда она уронила очки в самолете.

Кельвин сердито нахмурился и прикурил сигарету. Ему не нужно думать об Эмме. Ему не нужно думать ни о чем, кроме стоящей перед ним грандиозной задачи. Он не хочет думать об Эмме, он не знает ее и не хочет ее знать. Единственная девушка, на которой ему нужно сосредоточиться в ближайшем будущем, — это южная принцесса, на которой он женился как последний дурак и которая теперь пытается «натянуть его по самые уши».

Кельвин продолжил хмуриться, пока не выкурил три сигареты, прикуривая одну от другой. Он барабанил пальцами и мерил шагами ограниченное пространство самолета. Нарядная стюардесса спросила, не желает ли он чего-нибудь, но он не обратил на нее внимания. Наконец он откинулся в кресле и взял телефон.

— Трент? — сказал он. — Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.

Уладив дело с творческим кризисом своей падчерицы, Берилл позвонила Кэрри, своему многострадальному американскому агенту, чтобы обсудить начало съемок следующего сезона шоу «Бленхеймы».

— Мне плевать, что сейчас два ночи, — рявкнула Берилл. — «Фокс» согласен на задержку? Я снова становлюсь похожа на Круэллу де Виль и хочу, чтобы мне смягчили веки. Перед началом работы над шоу «Номер один» времени нет, поэтому мне нужно втиснуть процедуру после него.

— Берилл, ты с ума сошла. Ты прекрасно выглядишь, тебе не нужно больше никаких подтяжек…

— Ага, ты говорила мне то же самое, когда у меня все еще была мошонка. Слушай, мы запланировали начало «Бленхеймов» сразу после окончания шоу «Номер один», а мне нужно окно в одну неделю, чтобы сделать глаза. Присцилла нашла мне нового парня и говорит, что он самый лучший, он работает с подростками, он смог бы превратить мать Терезу в Джессику Симпсон.

— А разве нельзя просто ввести коллаген? Это занимает один день.

— Кэрри, мне больше нельзя вводить коллаген. И тебе это известно. Мне уже и так трудно менять выражение лица, такое ощущение, как будто вся рожа в гипсе. Мне нужно делать гимнастику для лица, перед тем как улыбнуться. Мне нужна небольшая подтяжка, и парень Присциллы нашел для меня целых две недели после финала. Мне просто нужно отложить «Бленхеймов» на неделю.

— Берилл, «Фокс» не меняет своего расписания, у них все очень сложно. Разве нельзя отснять первый эпизод о твоей подтяжке?

— Пошла ты НА ХЕР, Кэрри! Я делаю подтяжку, чтобы не выглядеть херово на телевидении. Думаешь, я собираюсь пригласить операторов, пока буду выглядеть как Франкенштейн? Нельзя показывать людям процесс, только тогда они могут поверить, что все происходящее хоть отчасти естественно. Съемки нужно отложить.

— Ладно, ладно, я еще раз поговорю с ними, посмотрю, что можно сделать.

— Сделай это сейчас же.

Эмма встала рано и тщательно выбрала наряд. Сначала она хотела надеть короткую юбку и, возможно, даже короткую, обнажающую животик футболку, но в конце концов решила остановиться на чуть менее откровенных обтягивающих фигуру джинсах и нарядной блузке. Затем она стянула сияющие, только что вымытые волосы в прикольный хвост, выкурила сигарету, почистила зубы и пошла к станции метро.