— Сиди, — поднялся на ноги Олег. — Я сбегаю, согреюсь.

Гоймир долгим неприязненным взглядом смерил Олега:

— Чаешь — гривну на шею пожалую?

— Да не чаю, — пожал плечами Олег. — Тебе не все равно, кто к ним пойдет? Может, они уже навстречу движутся, если Антон добрался.

— Самому сходить, нет… — Гоймир заколебался, но Олег тряхнул головой:

— Не заблужусь. Что им сказать?

— Да все обскажи, что у нас с Дружинных Шлемов и было. И про их дела расспроси…

— Хорошо.

Олег пошел к своему снаряжению. Йерикка поймал его за ковбойку.

— Почему идешь? — понизил он голос.

— Я же говорю — прогуляюсь, — ответил Олег.

— М? — поднял бровь Йерикка. — Ладно.

— Не пойму, — прищурился Олег, — что ты меня контролируешь?

— Хочу тебя вернуть Бранке в целости, а не фрагментарно.

— Хитрый ты парень, Эрик, — повторил Олег, бросив взгляд на солнце. — Хорошо иметь такого друга. И плохо — врага.

— У меня их нет, — улыбнулся Йерикка, вытягивая ноги.

— Совсем нет? — опустил глаза Олег и смерил Йерикку взглядом. — Врагов?

Йерикка продолжал улыбаться чуточку отстраненной улыбкой. И ответил:

— Живых, — а потом задумчиво сказал: — С тобой пойти, что ли?

— Ага. И отвезти меня в колясочке — пусть агусенька подышит свежим воздухом, — ядовито согласился Олег. — Нет уж. Прогуляюсь. Пока! — и он, повернувшись, весело махнул рукой, зашагал прочь, на ходу поправляя снаряжение.

* * *

Олег шел через сосняк без дороги, держась по солнцу указанного направления и преследуя одну цель — выйти к веси как можно скорее. Его окружала северная красота — прямоствольные сосны, густая поросль папоротника под ногами, а на редких открытых местах грело солнце и из верескового ковра поднимались гранитные глыбы серого и алого цвета. То и дело попадались ручейки. Высокое бледное небо было безоблачным.

Но Олег давно перестал замечать эту красоту, Лишь по временам, когда лес расступался широко, и далеко-далеко на западе сверкало море, мальчишка замедлял шаг. Но и это он делал лишь для того, чтобы пробормотать пару нелестных слов в адрес различимых на этом блеске серых штрихов — кораблей десантной эскадры.

Он перебрался по бревну через широкий бурный ручей. И сразу же встал на колено.

В нескольких шагах, у большой глыбы, похожей на ракету, готовую к старту, лежал ничком человек в форме горного стрелка. В правом виске чернела дыра, залитая свежей кровью. Подальше лежал второй — на спине, с развороченной грудью. Третий, четвертый и пятый виднелись еще дальше — что с ними, было неясно, но то, что они мертвы, сомнению не подлежало.

Ироничное уханье совы, раз давшееся совсем рядом, заставило Олега вскочить, вскинув руку:

— Салют!

Парня своих лет, появившегося из-за «ракеты», Олег чуть-чуть помнил по ярмарке — это был Мирослав, правая рука Квитко из племени Снежных Ястребов, как и Рыси, оставшегося зимой без взрослых мужчин. Поднявшегося впереди из вереска рослого немолодого мужчину Олег не знал, цвета его тоже не были знакомы, но он догадался, что это и есть Дрозах, Лис. Стволом вверх Дрозах держал длинную СВД. Подальше появился мужчина с АКМС при подствольнике — тоже Лис, наверное.

— Добрая встреча, приемыш, — добродушно поздоровался Дрозах. Олег кивнул:

— Чем это вы тут занимались?

— Я иду-от, — пояснил Мирослав. — А они мне навстречу. Но они-то тут уже сидят, одно! Так того — я. А тех — то они.

— Все ясно, — согласился Олег. — Ну, обошлось, и хорошо.

— Куда как добро! — захохотал Дрозах. — И то добро, что не разминулись лесом! Ладом, пошли вон до тех пёночков, говорить… Йой, а что ж воеводы ваши, индо заняты так?

— Опаской живут, а наших голов не чтоб жаль, — подмигнув Олегу, ответил Мирослав. — Да пошли.

Они двинулись по вереску к сосновому борку в сотне шагов от того места, где стояли.

Олег чуть приотстал. Дрозах и неизвестный молчаливый его спутник шли почти рядом. Мирослав вырвался вперед и шагал уже по опушке, держа на плече американский карабин «кольт» с массивным подствольником.

— Пёночки-то где? — спросил он, повернувшись.

— Глянем, глянем! — откликнулся Дрозах. — Там-то их ровным четыре…

Олег нагнулся — поправить ремни кута — уже у самых сосен.

Когда он выпрямился — перед ним никого не было. И мальчишка не сразу понял, что его спутники… ЛЕЖАТ.

Никогда в жизни не было Олегу так страшно. Даже когда их с Богданом захватили в плен. Там все было понятно, а тут… Тихий сосновый бор светился насквозь, как решето, было солнечно и тепло, но от этого происходящее казалось еще более жутким и нереальным.

Ближе всех лежал оставшийся безымянным Лис — и Олег мог видеть совершенно отчетливо дырочку от пули точнехонько между бровей и застывшее на лице спокойное выражение: убитый так и не понял, что с ним произошло. Подальше, уткнувшись лицом в валежину, замер Дрозах. Прядь волос на затылке слиплась от крови — там, очевидно, скрывалось выходное отверстие. И шагах в пятидесяти лежал на спине, разбросав руки и ноги, Мирослав.

— М-мир… — обрывисто окликнул Олег. Его била дрожь; он ощущал на себе внимательный, пристальный взгляд стрелка. И все-таки пошел на подламывающихся ногах к Мирославу. Мальчишке казалось, что он идет, разрывая грудью плотную, упругую паутину… и только пройдя половину расстояния, он понял с беспощадной отчетливостью — это страх.

И еще — что он на прицеле…

…Один из друзей отца, дядя Витя, был в свое время профессиональным снайпером спецназа ГРУ МО СССР. Олег любил слушать его рассказы. Противник, уложивший, как на стенде мишени, троих горцев, мог быть только очень опасным и опытным врагом. Но он не выстрелил сразу… И сейчас Олегу вспомнились рассказы дяди Вити. "Если не выстрелили сразу, — говорил он, — то мысленно невольно назначаешь рубеж, до которого позволяешь дойти врагу. Что угодно — дерево, куст, труп, камень приметный. Из-за этой привычки я однажды промахнулся и однажды именно благодаря ей уцелел. Первый раз тот, в кого я целился, интуитивно что-то ошутил и успел спастись. Второй раз так же спасся я сам…

…Рубеж! Тело Мирослава!

Зачесался висок. Словно кто-то легко-легко прикасался к нему. Главное — не выдавать чувств. Мне просто страшно. Не дать понять, что догадался, а то он выстрелит раньше.

— Мирослав, — позвал Олег снова.

Еще два или три шага. Два? Или три?

И сделав третий — последний! — шаг, Олег сжался в комок, бросаясь вниз и в сторону.

Выстрела он не услышал. Но увидел, как, подскочив, повалилась молоденькая сосенка — на уровне его виска. И почти тут же вторая пуля подняла фонтанчик дерна и палых иголок там, куда упал сначала успевший откатиться за сосну Олег. Третья — навылет прошибла дерево, и Олег увидел в нескольких сантиметрах от лица бело-розовое, похожее на рану в живом теле, отверстие, оплывающее янтарной, пахучей смолой…