– Если бы Патрик сейчас вошел сюда и увидел нас, то не стал бы выяснять, сопротивлялась ты или наслаждалась. Так не противься же, ведь я вижу, как это прекрасное тело жаждет меня! Ничто уже не изменит того факта, что я овладел тобой! Сдайся!

Она так и не произнесла ни слова в ответ, но глаза ее закрылись, из-под опущенных век побежали по щекам слезы. Уже в следующее мгновение ее руки крепко обхватили его, бедра выгнулись ему навстречу, ловя и отвечая на каждое движение. Почувствовав себя победителем, Джеймс Стюарт полностью погрузился в сладость покоренной женщины.

После того как оба вознеслись на вершину блаженства и вернулись в реальный мир, его величество, опершись на локоть, посмотрел Катрионе в лицо, но она закрыла глаза, не желая встречаться с ним взглядом.

– Вот именно такой я тебя всегда и представлял, – бархатным голосом проговорил Джеймс. – Твои веки стали пурпурными, из-под ресниц сочится влага, тело ослабло от любви, а губы распухли от поцелуев.

Нагнувшись, он нежно коснулся губами ее соска, потом другого. Вдруг она воскликнула:

– Я не прощу вам этого, Джеймс Стюарт!

Он чарующе улыбнулся.

– Ну полно! Простишь, моя сладкая. Конечно, простишь!

Приобняв ее, он начал ласкать нежные округлости. Кэт попыталась отстраниться:

– Прошу вас, сир! Вы же уже насладились. Ступайте теперь к себе.

– Но почему, моя сладкая? – Джеймс искренне удивился. – Не думаешь же ты всерьез, что один раз – это все, о чем я мечтал? Ну нет, дорогая. Впереди у нас целая ночь наслаждений.

– Ох нет! Пожалуйста, не надо!

Она попыталась вырваться из его объятий, но он удержал ее и с сожалением сказал:

– А я-то питал надежду, что, после того как закончатся наши предварительные сражения, ты отнесешься ко всему происходящему разумно. Для Патрика не будет иметь значения, сколько раз я овладел тобой: один или дюжину. У меня нет никаких сомнений в твоей добродетели, но твое тело отвечает на мои ласки, и ты не сможешь это отрицать. Почему ты так сопротивляешься? Я нежен с тобой, к тому же знаю, что хороший любовник.

– Ох, ваше величество, мне казалось, что это понятно. Я не знала никаких мужчин, кроме Патрика. Я отдалась ему до того, как мы поженились, потому что любила. Разумеется, мое тело ответило на ваши ласки, но этому тоже научил меня он. И вот сейчас пришли вы и объявили на меня свое королевское право. В постели мое тело и мое сознание всегда сливались воедино, поскольку я ложилась с мужчиной, которого любила, но вас, милорд, я не люблю. Именно поэтому не могу не сопротивляться.

– Тебе очень повезло, моя прекрасная кузина, – со вздохом произнес Джеймс Стюарт. – Вот я никого никогда не любил и совершенно не представляю, что это такое – любовь. Я вырос без материнской любви и ласки. Одним-единственным человеком, который хоть как-то проявлял ко мне нежность, была старая няня. Остальные меня просто кормили, одевали, воспитывали и учили.

– Тогда мне искренне жаль тебя, Джейми, поскольку любить по-настоящему – это и означает жить полной жизнью. Главная проблема в том, что у тебя никогда не было ничего лично твоего, но когда приедет эта маленькая королева, то будет принадлежать только тебе. А уж когда пойдут дети… Не успеешь оглянуться, а вокруг тебя уже большая семья, которую будешь любить ты и которая будет любить тебя.

– Спасибо тебе, Кэт, за то, что вселяешь в меня надежду. – Джеймс улыбнулся. – Ты настоящая придворная дама, потому что знаешь, какие слова приятны королю. Да, я жду прибытия королевы, но сейчас…

Решительно, хотя и нежно, он опрокинул Катриону спиной на подушки и, завладев ее губами, с недюжинным искусством стал целовать. Ее первой реакцией было высвободиться из его объятий, но затем пришло в голову, что король был прав: Патрик не стал бы выяснять, сопротивлялась она или отдавалась с восторгом.

Тело ее, устав сопротивляться, нестерпимо болело. Словно почувствовав ее сомнения, Джеймс перестал ее целовать, и, приподнявшись, посмотрел в глаза. Их взгляды встретились, и Кэт сказала:

– Я никогда не полюблю тебя, Джейми, и мне стыдно за то, что ты заставляешь меня проделывать, но все равно уступаю.

– Только до прибытия королевы, – напомнил Джеймс.

– Милорд, вы погубили мой брак! Скрыть от Патрика то, что были близки со мной, вы не сможете.

– Смогу, если его здесь не будет. Ни один нормальный человек не сможет, отведав такой сладости, не пожелать еще. Я отправлю Патрика с другими придворными в Данию для сопровождения королевы сюда – в Шотландию. Наша связь будет тайной для всего двора, так что твоя репутация ничуть не пострадает, как и гордость Гленкирка.

Катриона поняла, что должна довольствоваться этим, поскольку больше спорить с ним не могла.

– Благодарю вас, милорд.

В ответ король наклонился к ее вздрагивающему телу и принялся целовать, начав с пульсирующей жилки на шее. Потом его губы перебрались на грудь, на заострившиеся напряженные соски, на округлый живот, подобрались к родинке на вершине заветной щелки… Внезапно он перевернул ее на живот и, приподняв за бедра, овладел способом, о котором она понятия не имела. От неожиданности и резкой боли у Катрионы перехватило дыхание, а король хрипло произнес:

– Уверен, что здесь Гленкирк никогда не бывал.

Руки его с силой, не лаская, сжали ей груди. К ее удивлению, боль быстро прошла, и вскоре он вознес ее на вершину блаженства. Потом они лежали рядом, пока учащенное дыхание не вернулось к нормальному.

– Надеюсь, – произнес Джеймс Стюарт, – что королева не прибудет слишком быстро. Любовь моя! Ты великолепна! Ничего удивительного, что Патрик все эти годы не обращал внимания на других женщин.

Она ответила ему дрожащим голосом:

– Патрик никогда не проделывал со мной такого.

– Я знаю. Там ты оставалась девственницей. Тебе ведь понравилось это, правда, Кэт?

– Нет!

– Да! Тебе понравилось! Гленкирк обращался с тобой нежно, любовь моя. Я же научу тебя таким вещам, что тебе и не снились, в том числе тому, каким способом лучше удовлетворить меня.

Он встал с постели, наполнил их бокалы вином и подбросил дров в камин.

– Вскоре твой Патрик должен вернуться из Мелроуза, а через неделю уже будет в пути вместе с другими аристократами, чтобы встретить мою невесту и привезти сюда. Но ты не грусти, любовь моя, у нас с тобой впереди чудесный месяц, а то и два.

Графиня Гленкирк спокойно сидела перед зеркалом, одетая в одну лишь нижнюю шелковую юбку и блузку с глубоким вырезом, пока Эллен расчесывала ее густые волосы. Кэт Лесли дрожала от страха и не знала, что делать: Патрик уже вернулся во дворец и сразу отправился к королю доложить о своей поездке в аббатство. Когда он наконец придет в отведенные им комнаты, заметит ли какие-нибудь изменения? Она молилась, чтобы не заметил.