— Садись к огню, убогий, — мрачно сказал ему Вител. — Ленни, там осталось чего-нибудь в котле?

— Ага, на донышке.

— Выскреби ему. Сам обойдешься, а то знаю я тебя: как котел мыть пойдешь, так небось вылизываешь!

— Будет вам над сиротой измываться… — пробурчала я, накладывая в миску остатки нашей трапезы. — Держи, странник.

— Благодарствую, добрые люди! — отозвался он и накинулся на немного пригорелую кашу. Похоже, этот человек уже давно не ел досыта.

— Ты жуй да заодно рассказывай, что приключилось, — сказал Чарим. — Мы уже которую неделю в пути, все вроде шло, как обычно, а тут будьте-нате, ворота заперты, о голоде говорят… В чем дело-то? Еще неделю назад ни о чем таком и слуха не было!

— Не было, правда ваша, — покивал странник, выскребая миску пальцами и с причмокиваньем их обсасывая.

Если б у него голова в эту миску вошла, он бы ее точно вылизал. И еще три раза по столько съел, это точно, но увы, ничего не осталось. Разве что сухари и вяленина, но без приказа я не собиралась развязывать тюки.

— Но ты что-то да знаешь? Давай выкладывай, — сказал Вител. — Тогда, может, я тебе еще сыру отрежу и хлеба краюху дам.

— Угу… — Странник вытер заросший подбородок рукавом, шмыгнул носом и сел поудобнее.

Лицо у него было, насколько удавалось рассмотреть при свете костра, самое заурядное: длинный кривой нос, видно, не раз сломанный, впалые щеки, густые брови, хитрые блестящие глаза, давно не стриженные волосы непонятного цвета, клочкастая борода да уши лопухами, одно больше другого.

— Стало быть, я сюда зимовать шел.

Чарим покосился на меня и хмыкнул, а странник продолжил:

— Я так который год спасаюсь, потому как весной и летом бродить в радость, ну и дела полным-полно, хоть где кусок хлеба да заработаешь… Осенью то же самое, нанимают на подмогу, а я не жадный, на пропитание бы хватило, и ладно! Ну а зимой совсем скверно, так я в обитель иду. Там тоже кормят, с голоду не помрешь, это точно. Работать велят, само собой, но… — он ухмыльнулся, — кто не первый год так перебивается, тот знает, как особенно не утруждаться!

— Ты к делу давай, — сказал Вител.

— А я по делу говорю, — с достоинством отозвался странник и, отвернувшись, высморкался, зажав одну ноздрю. — Простыл все ж таки, вот напасть… Стало быть, добрые люди, пришел я сюда, как обычно, ан в обитель никого не пускают! Нашел пару знакомцев — те тоже ничего не понимают. Они пораньше моего пришли, так ворота, считай, прямо у них перед носом закрыли. Ну, я побродил, там послушал, тут расспросил, в общем… Правду вам сказали. Голод будет, и, похоже, небывалый…

— Да почему?! — вскричал Чарим. — Ведь был урожай, пусть и скверный!

— Был, да сплыл, — ответил странник. — Вернее, в распыл пошел.

— Это как?

— А так. Один странник сказал, своими глазами это видел. Он как раз нанялся на одно подворье на пару дней, хлев чистил. Говорит, услышал крики, выскочил, а хозяева вокруг амбара бегают и голосят… Решил, что пожар, но ни дыма, ни огня… только пыль какая-то кругом, как от телеги на дороге в самую-то сушь. — Он вздохнул. — Заглянул, говорит, в амбар, а тот вовсе не пустой был, это уж он прежде видел… И обомлел. Ничегошеньки там не осталось, только пыль эта самая. В уголке, сказал, еще стоял мешок с зерном, и тот на глазах истаял!

— Однако… А ему не померещилось?

— Я тоже спервоначалу не поверил, а потом другие подошли, слухи принесли. Не примерещилось, добрые люди. По всей округе этак вот: что этой осенью собрали, все в пыль обратилось.

— А в обители, стало быть, что-то осталось? — нахмурился Вител.

— А иначе с чего б им ворота запирать? Может, еще с прошлых лет запасы есть. А что с летошними случилось, разве скажут… — Странник снова хлюпнул носом. — И неведомо, везде так или только в этих краях.

— И почему это приключилось? Об этом что говорят? — спросил Чарим, дергая себя за ус.

— Да как обычно… валят все на злое колдовство, но вот чье, почему вдруг, того никто не может сказать. Хотя, — он почесал переносицу, — кое-что болтают.

— Ты рассказывай дальше, — подбодрил Вител. — И глазами-то по сторонам не стриги, не стриги! Сказано — угощу, значит, угощу, но только если по делу говорить будешь. И не выдумывай, а то знаю я вашу братию: сейчас как наплетешь семь возов небылиц с небыличкою, а мы уши-то и развесим!

— Не, дядя Вител, он покуда не врал, — не удержалась я, — по нему хорошо видно.

— А тебе почем знать?

— А он, когда думает, соврать или нет, за нос хватается, — пояснила я.

Примечать такое меня еще кормилица учила, да и отец об этом упоминал. Что там! На моем же примере и объясняли, когда я выдумывала очередную байку и пыталась подловить взрослых. И матушка кое-что рассказывала о языке тела, который у многих очень похож: люди, сами того не осознавая, выдают себя жестами. Достаточно внимательно приглядеться, куда и как человек смотрит, как держит руки — свободно или скрестив на груди, теребит ли вещи или пальцы, и можно понять — лжет собеседник, скрытничает или говорит правду, спокоен или взволнован, а если так, то именно этим разговором или же его беспокойство имеет другую причину… Конечно, до высот такого искусства мне было далеко, но уж очевидные вещи и я различить могла.

— Если чешет, значит, не врет, а просто задумался — рассказывать или лучше язык прикусить. А если этак вот за кончик дергает, значит, либо чего-то недоговаривает, либо на ходу сочиняет. Ну а если еще и в сторону смотрит, тогда точно врет, — добавила я, и Вител переглянулся с Чаримом.

Тот только брови поднял: мол, надо же, не ожидал от дурачка Ленни таких познаний!

— Ну что, странник, угадал наш малой? — спросил Чарим.

— Угадал, — нехотя ответил тот и покосился на меня. — Дело такое… не всякому о нем говорить стоит, побить могут. Но вы вроде не из этаких…

— Не хватало еще руки о тебя марать, — буркнул Вител. — Если что, так возьму за шкирку, разверну да коленом под зад дам, и будет с тебя… Говори уже!

— Слух ходит, — произнес странник, — мол, эта напасть приключилась потому, что князь решил жениться.

— Приехали! — присвистнул Чарим. — А как это связано-то?

— Так он не абы кого захотел в жены взять, — пояснил тот.

— Колдунью, что ли?

— Бери выше, — ухмыльнулся странник, — горную ведьму.

— Да ну, — после паузы произнес Вител, — выдумки. Сколько через перевал ходим, ни разу никаких ведьм не встречали. Водится там, конечно, всякое, но…

— Ну так они ж не говорят, мол, здравствуй, путник, я горная ведьма, заходи в мой дом, гостем будешь, — серьезно сказал странник. — Ты, может, и видел какую, а то и не одну, да от человека отличить не смог. Когда надо, они распрекрасно людьми притворяются!