– Ничего. Тебе это неприятно, Кэрол?

– Неприятно?

– Ты сегодня со мной не такая, как обычно.

Кэрол бросила на неё короткий взгляд.

– Ты фантазируешь, – сказала она, и приятная вибрация её голоса угасла, снова обратившись в тишину.

Страница, которую она написала прошлой ночью, подумала Терез, не имеет никакого отношения к этой Кэрол, адресована не ей. Я чувствую, что влюблена в тебя, – написала она, – и сейчас должна быть весна. Я хочу, чтобы солнце аккордами пульсировало у меня на голове. Я представляю себе, что солнце – это Бетховен, ветер – Дебюсси, а пение птиц – Стравинский. Но темп – исключительно мой.

– Мне кажется, я не нравлюсь Абби, – заметила Терез. – Мне кажется, она не хочет, чтобы мы с тобой виделись.

– Это не так. Ты снова фантазируешь.

– Я не имею в виду, что она это сказала. – Терез старалась говорить так же спокойно, как Кэрол. – Она была очень мила. Пригласила меня на коктейль.

– К кому?

– Не знаю. Сказала, в Верхнем Манхэттене. Сказала, что тебя там не будет, поэтому мне не очень-то хотелось идти.

– Где в Верхнем Манхэттене?

– Она не уточнила. Сказала только, что одна из девушек, устраивающих вечеринку, актриса.

С негромким щелчком Кэрол опустила зажигалку на стеклянный стол, и Терез почувствовала, что она недовольна.

– Вот как, – пробормотала Кэрол, отчасти самой себе. – Сядь сюда, Терез.

Терез поднялась с табуретки и села в самом изножье качелей.

– Ты не должна думать, что Абби плохо к тебе относится. Я её достаточно знаю, чтобы понимать, что это не так.

– Ладно, – сказала Терез.

– Но Абби иногда поразительно неуклюже изъясняется.

Терез хотелось обо всём этом забыть. Кэрол по-прежнему держалась так отчуждённо, даже когда разговаривала, даже когда смотрела на неё. Полоска света из зелёной комнаты падала Кэрол на макушку, но её лица сейчас было не разглядеть.

Кэрол легонько пихнула её носком ноги:

– Быстро вставай.

Но Терез замешкалась, и тогда Кэрол одним взмахом перекинула ноги через её голову и села. Вслед за этим Терез услышала шаги в соседней комнате, и упитанная, ирландского вида горничная в серо-белой форменной одежде внесла на подносе кофе, сотрясая пол балкона стремительными проворными шажками, в которых слышалось ревностное желание угодить.

– Сливки здесь, мэм, – сказала она, показывая на выбивавшийся из кофейного сервиза кувшинчик. Флоренс взглянула на Терез круглыми пустыми глазами и дружелюбно улыбнулась. Ей было лет пятьдесят. Собранные в пучок волосы свисали сзади на шею из-под белого накрахмаленного края шапочки. Почему-то Терез не могла определить её, не могла понять, к кому из двоих она лояльна. Дважды до этого Терез слышала от неё имя мистера Эрда, и ей показалось, что Флоренс очень ему предана, но была это преданность профессиональная или подлинная, Терез не знала.

– Что-нибудь ещё, мэм? – спросила Флоренс. – Свет погасить?

– Нет, мне нравится со светом. Нам больше ничего не понадобится, спасибо. Миссис Риордан звонила?

– Пока нет, мэм.

– Скажете ей, что меня нет дома, когда она позвонит?

– Да, мэм. – Флоренс замялась. – Я хотела спросить, дочитали ли вы эту новую книгу, мэм. Об Альпах.

– Идите в мою комнату и возьмите её, если вам хочется, Флоренс. Вряд ли я буду её дочитывать.

– Спасибо, мэм. Спокойной ночи, мэм. Спокойной ночи, мисс.

– Спокойной ночи, – ответила Кэрол.

Пока Кэрол наливала кофе, Терез спросила:

– Ты решила, когда едешь?

– Может быть, где-то через неделю. – Кэрол протянула ей чашечку кофе со сливками. – А что?

– Просто буду по тебе скучать. Разумеется.

Секунду Кэрол была неподвижна, потом достала сигарету, последнюю, и смяла пачку.

– Я, собственно, подумала, что, возможно, ты захочешь поехать со мной. Что скажешь? Недели на три?

Вот оно, подумала Терез, настолько невзначай, словно она предлагает им вместе прогуляться.

– Ты сказала об этом Абби, да?

– Да, – ответила Кэрол. – А что?

А что? Терез не могла подобрать слов, чтобы объяснить, почему её это обижает.

– Просто странно, что ты рассказала об этом ей до того, как что-либо сказать мне.

– Я ей не рассказывала. Я только сказала, что, возможно, предложу тебе. – Кэрол подошла к Терез и положила руки ей на плечи. – Послушай, у тебя нет причин так переживать из-за Абби – если только Абби не наговорила тебе за обедом ещё много чего, о чём ты мне не рассказала.

– Нет, – ответила Терез. Нет, но это было невысказанное, это было хуже. Она почувствовала, как руки Кэрол соскользнули с её плеч.

– Абби – моя очень давняя подруга, – сказала Кэрол. – Я с ней говорю обо всём.

– Да, – отозвалась Терез.

– Так что, ты бы хотела поехать?

Кэрол отвернулась, и внезапно всё это потеряло значение – из-за того, как Кэрол её пригласила, словно в действительности ей было безразлично, поедет Терез или нет.

– Спасибо… вряд ли я смогу себе это позволить прямо сейчас.

– Тебе не понадобится много денег. Мы поедем машиной. Но если тебе предлагают работу, к которой нужно приступить немедленно, это другое дело.

Как будто она не отказалась бы от работы хоть и над балетными декорациями ради того, чтобы уехать с Кэрол – проехать с ней по деревням и сёлам, по краям, которых она никогда прежде не видела, через реки и горы, не ведая, где их застанет ночь. Кэрол это знала, и она знала, что Терез вынуждена будет сказать «нет», если она пригласит её таким образом. Терез вдруг уверилась в том, что Кэрол над ней глумится, и в ней вспыхнуло возмущение – горькое возмущение предательством. И это возмущение обратилось решением никогда больше не видеться с Кэрол. Она взглянула на Кэрол, которая ждала её ответа с тем выражением вызова, лишь наполовину прикрытым маской безразличия, которое – Терез знала – ни на йоту не изменится, дай она отрицательный ответ. Терез встала и подошла к стоящей на придиванном столике шкатулке взять сигарету. В шкатулке не было ничего, кроме нескольких патефонных игл и фотографии.

– Что это? – спросила Кэрол, наблюдая за ней.

Терез чувствовала, что Кэрол читает все её мысли.

– Фотография Ринди, – сказала Терез.

– Ринди? Дай-ка глянуть.

Терез следила за лицом Кэрол, пока та рассматривала фотографию девчушки с белобрысыми волосами и серьёзным лицом; на колене у девочки белела приклеенная пластырем повязка. Хардж стоял в лодке, и Ринди шагнула с причала к нему на руки.