– Хотят, чтобы мы прониклись атмосферой.

– Отвратительная идея. Мы окажемся в разных командах.

Фредерик Ябловски решил проявить инициативу и с ухмылкой спросил человека за дверью:

– У вас проблема?

– Где этот чертов ключ?

Ябловски оглянулся на Хлоэ и Илана:

– Так-так-так, оказывается, пациент и врач знакомы? С кем имею удовольствие?

– Хлоэ Сандерс. У нас Иланом тандем.

– Не знал, что «Паранойя» допускает спевшихся кандидатов, – хмыкнул Фредерик. – Вообще-то, так легче мошенничать. Ладно… Ну что, вернемся на кухню и спокойно поболтаем о пустяках, пока не начались боевые действия, а этот пусть себе вопит?

К двери подошел Моки.

– Ключ наверняка в кармане или за подкладкой одной из курток, висящих в вашем шкафу, – сказал он.

– Спасибо, – откликнулся голос.

Стоявший за спиной Моки Ябловски сжал ему плечо:

– Не стоило этого делать. Говорю как друг, в первый и последний раз. Не забывай – у нас соревнование.

– И что с того? По-твоему, честно соревноваться нельзя?

– Когда на кону триста тысяч евро, никакой честной игры быть не может. Семь участников лучше, чем восемь. Понял намек?

Дверь наконец открылась, и на пороге появился мужчина лет тридцати – голый по пояс красавчик, этакий белокурый сёрфер с волосатой грудью и конским хвостиком.

– Лучше поздно, чем никогда… – Он ухмыльнулся. – Кто из вас добрый самаритянин?

Моки поднял руку:

– Я.

– Спасибо, сэкономил мне время.

Блондин нацелил указательный палец на Ябловски:

– А ты – говнюк.

Он накинул на плечи полотенце и направился к душевой. Под мышкой у него был зажат комплект «пациентского прикида».

– Как тебя зовут? – в спину ему спросила Хлоэ.

– Рей Лепренс. Могу дать визитку, если хочешь.

У Рея Лепренса была улыбка звезды, и он не стеснялся ходить в трусах перед незнакомыми людьми.

Щелкнул замок, и все обернулись. В глубине коридора появилась Наоми Фе. Она закрыла дверь и опустила ключ в карман белого халата.

– А вот и маленькая мерзкая гадина, – прошептала Хлоэ на ухо Илану. – В облике докторши. Кто бы сомневался…

Наоми ограничилась коротким обезличенным «привет», бросила равнодушный взгляд на пару и повернулась к Ябловски:

– Тут чем-нибудь кормят?

– О, здесь очень миленькая столовка, таверна для шизофреников, подают психа в решетке и мюсли с валиумом, больше ничего. Так что поесть не удастся, – пошутил Ябловски и достал что-то из кармана. – Зато у меня есть вот это. У вас, девушки, такое тоже имеется, судя по вашим белым халатам?

Хлоэ и Наоми кивнули и синхронным движением предъявили аудитории шприцы, наполненные прозрачной жидкостью.

Четыре кандидата в белых врачебных халатах.

Трое – в одежде пациентов. Один, Моки, в собственной, цивильной – он наотрез отказался облачаться в униформу.

И четыре шприца, лежащих в ряд на кухонном столе.

Четвертый «врач», Максим Филоза, последним из игроков вышел из своей комнаты и присоединился к группе.

Все восемь участников собрались вместе, голодные, не спавшие ночь, с выражением тревоги на лицах.

Хлоэ сняла пластиковый колпачок с иглы и выдавила на стол крошечную каплю. Принюхалась и высказала несколько предположений: седативы, антипсихотики, нейролептики, анестетики. В любом случае нечто убойное. Шприц был стеклянный, а не пластиковый, такими пользовались лет десять-двадцать назад.

Венсан Жигакс, игрок в квадратных очках, нервно теребил в руках карты Таро.

– Это может быть и яд. Ко мне даже близко никто не подойдет с иглой. Ни-кто…

– Предлагаю немедленно выбросить все в помойку, – сказал Моки. – Вы «вооружены», мы нет, так не пойдет.

Наоми Фе забрала свой шприц и сунула его в карман халата. Ябловски немедленно последовал ее примеру.

– Еще как пойдет, – бросила брюнетка с пирсингом. – Я со своим не расстанусь, пока не решу, может он мне пригодиться или нет.

– Пригодиться? Зачем, по-твоему, нужен шприц, начиненный каким-то дерьмом? Сделать с ним можно одно: воткнуть в задницу пациенту!

Эту тираду произнес «пациент» Рей Лепренс, лишенный комплексов блондинчик-сёрфер, сидевший по-турецки на столе… Илан ненавидел подобных кретинов, снобов с модными очками на макушке, цедящих слова «через губу».

Вокруг проблемы шприцев разгорелся спор на повышенных тонах.

– Давайте все успокоимся, – примирительным тоном сказал Филоза. – Все мы добрались сюда в состоянии стресса, все провели жуткую ночь, все излишне подозрительны – чтобы не сказать раздражены. Ничего удивительного в этом нет: дурацкая одежда, записки под подушкой, пустые холодильники – элемент дополнительного давления, как и это жуткое место.

Моки откинул назад дреды:

– И не говори, братан. Сейчас явится Джек Николсон с топором и порубит нас на куски. В коридорах холод собачий. Если я не поем, через два часа хлопнусь в обморок.

– Уверен, все разрешится в девять часов, когда мы встретимся в холле с Гадесом. А пока предлагаю познакомиться. Я Максим Филоза, мне скоро исполнится тридцать. Работаю в квартале Дефанс, специалист по обеспечению безопасности компьютерных сетей. После возвращения отсюда, скорее всего, буду уволен. К счастью, есть триста тысяч евро, лебеди – и я их заполучу. – Филоза улыбнулся и достал из кармана свои четыре карты Таро. – Я обнаружил в комнате этих четырех рыцарей. Ничего удивительного: им наверняка известно, что я увлекаюсь шахматами, решаю логические задачи и… люблю теологию.

– Бог и прочая дребедень? – поинтересовался Моки.

– Именно так. Я спец по разгадыванию загадок. Кстати, кто-нибудь разбирается в Таро?

Ответа не последовало. Филоза кивнул сёрферу, и тот показал свои карты – тройки.

– Меня зовут Рей Лепренс, тридцать четыре года. Три – количество тачек, которые я куплю, если выиграю. Одна – для выгула собак, другая – для баб, третья – чтобы ездить на работу. Я уже пятнадцать лет торгую охранными системами, но сейчас бизнес накрылся из-за кризиса. Десять лет я провел в Штатах, жил недалеко от Лос-Анджелеса, потом приехал во Францию. На «Паранойю» меня навел один паренек, я проверял охранную систему в его доме. Он аутист с гениальными мозгами и наверняка стал бы одним из игроков, если бы не юный возраст вкупе с болезнью.

– Понятно, – произнес Ябловски. – Он работает, а ты снимаешь сливки. Рей – это от Реймонда? А очки зачем носишь на макушке? Ладно, я Фред, двадцать семь лет. Обеззараживаю места вроде этого, проверяю на асбест. И играю – в покер и во все игры, приносящие…